Потерянная

Когда он снова начинает меня целовать, то его рука скользит уже мне под одежду и, не останавливаясь перед бюстгальтером, начинает мять мою грудь. При других обстоятельствах я ни за что бы не позволила это делать, но, он сводит с ума меня этими ощущениями, которые я испытываю впервые. Тем временем его вторая рука оказывается у меня на животе и уже расстегивает пуговицу на джинсах. Здесь мой разум проясняется, будто меня окатили холодной водой. Я убираю его руку и преграждаю путь.

– Я не буду пальцы туда засовывать, просто потрогаю, – соблазняет меня Рома.

– Нет, не надо. Может, в следующий раз, мы ведь знакомы всего пару дней.

– Ну и что. – Он настроен решительно, но и я тоже.

– А что, если я скажу тебе, что у меня критические дни? – Я пускаю в ход главное оружие женщины, хотя и вру.

– Давно? – Он отступает.

– Недавно. – Я с облегчением выдыхаю.

Мы снова смотрим в экран, я расслабляюсь, надеясь уже просто досмотреть фильм, но тут Рома берет мою руку и направляет ее к себе в штаны. Я касаюсь горячей кожи и… твердой.

– Не стесняйся, – улыбается он. Я, наверное, собрала все эмоции мира и в моей голове кипит поток чувств. Мне неудобно и стыдно трогать его ТАМ. Но я и не хочу. Пару минут моего бездействия и Рома расстегивает свои штаны. Благо, в кинотеатре темно и мое зрение не фокусируется, иначе бы я точно хлопнулась в обморок. Оказывается, это было не самое ужасное. Рома обхватывает мою спину и пытается наклонить. ЧЕРТ!!! Я правильно поняла? Дерьмо! Что за дерьмо!!!!

– Я не буду этого делать.

– Почему? Давай, совсем немного.

– Нет, здесь же люди, – пытаюсь найти отговорку.

– Здесь темно, никто ничего не видит. – Он снова пытается меня наклонить.

– Нет, я сказала, нет. Я не делала это ни разу, и не собираюсь.

– Что такого в минете?

– Это…неприятно. Я не буду этого делать. – Я категорично отказываюсь.

Кажется, Рома обиделся, мы молча смотрим фильм минут пятнадцать-двадцать, когда он снова заговаривает со мной:

– Я уже не мальчик, ты завела меня. – Тон мягкий, он не злится.

– А если бы мне не было восемнадцати?

– Я бы не пошел с тобой никуда.

– С малолетками не связываешься? А сколько тебе лет?

– Тридцать три.

– А серьезно? – я не верю, он выглядит и ведет себя как парень.

– Серьезно, мне тридцать три.

Ёшкины кошки! Ему тридцать три года? Он старше Александра Николаевича, которому двадцать шесть! А я думала у нас с преподавателем большая разница, а оказывается человеку, с которым я занимаюсь непристойностями в кинотеатре, даже больше! Вот это да-а…

Рома прерывает мой шок, когда снова берет мою руку и начинает вместе с моей рукой гладить его пах. Я уже не сопротивляюсь, в конце концов, это лучше, чем минет. Когда он сбрасывает напряжение, мы просто досматриваем фильм без приключений.

– Хреновый фильм, – дает оценку Рома, когда мы выходим на улицу.

– Вроде нормальный, просто мы его почти не смотрели. – Да я КЭП!

– Пошли, посидим немного.

Мы идем к небольшому скверу, который находится у здания кинотеатра и садимся на самую дальнюю лавочку.

– Ну…? – с игривой интонацией произносит мой партнер.

– Что?

– Как тебе?

Как мне? Да офигеть! Я рада, что совершился мой первый поцелуй, но такого дерьмового похода в кино в моей жизни еще не было!

– Это было неожиданно…

– Ты такая клевая. – Он улыбается. Мне нравится рядом с ним, но то, что ему нужно – меня пугает.

Посидев на лавке еще немного, поговорив о разной фигне и о сексе, мы прощаемся. Мы целуемся на прощание и от этого у меня мурашки по коже. Посреди улицы я целую парня (мужчину, точнее) и это так приятно. Я всегда смотрю на парочки, которые обжимаются везде, и тайно мечтаю о том же.

Когда я приезжаю в общагу, мой мозг кипит от переизбытка эмоций и событий. Чтобы как-то отвлечься беру в руки книгу, но спустя десять страниц откладываю ее, так как я не поняла ничего. Мысли только и крутятся про сегодняшний опыт. В попытке номер два отвлечь себя, включаю фильм, и надеюсь, что это поможет на ближайшие два часа. К концу фильма я снова думаю о своем, и по щекам начинают стекать слезы. Фу, как я себе противна! Что за тряпка? В комнату заходит Полина, и, чтобы никто меня не видел в таком состоянии, ложусь спать, отворачиваясь к стене.

8