Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

В то время на Арбате только и говорили о готовящемся 20 августа подписании Союзного договора и прогнозировали последствия весьма вероятной неудачи этой акции. И потому можно было смело полагать, что все эти встречи в Кремле были связаны с попытками не дать стране распасться.

Лишь позже я узнал, что 18 августа примерно в 23.30 вицепрезидент СССР Янаев подписал указ о взятии на себя полномочий президента государства.

Лишь позже я узнал, что в ту же ночь было сварганено заявление советского руководства о создании ГКЧП и введении чрезвычайного положения.

Лишь позже я узнал, что, прежде чем поставить свою подпись под этим документом, Язов настоял на том, чтобы был введен режим чрезвычайного положения, при котором появление войск в Москве приобретало хоть какую-то легитимность…

ЗАБЛУЖДЕНИЕ

…Я проснулся от разъяренного рева танковых двигателей. Выскочил на балкон. Подо мной в Москву вползала бронированная гидра танковой колонны. На башнях боевых машин желтели по два перекрещенных дубовых листка — кантемировцы. Сосед стоял на своем балконе в белой майке, черных трусах и, посасывая пиво «из горла», тяжелым хмельным голосом отдавал команды войскам:

— Ускорить движение! Соблюдать дистанцию!

Зазвонил телефон. Дежурный по управлению:

— Срочно на службу! Проспишь историю!

В тот день я ехал на службу в радостном настроении. В метро (пожалуй, впервые за несколько последних лет) не однажды ловил на своих погонах уважительные взгляды простых людей. Я понимал эти взгляды и гордился тем, что военный. Мне казалось, что сейчас весь народ смотрит на нас, военных, вот такими же тазами — полными надежд и уважения Но то было глубокое заблуждение.

В коридорах и кабинетах МО и Генштаба было шумно и суетливо. На лицах многих людей светилась радость, словно наступил какой-то праздник. Некоторые офицеры и генералы не скрывали своих чувств и обнимались. Другие хмурили брови и предупреждали, что это может «плохо кончиться». А за окном ревели танки.

Министр обороны СССР маршал Язов спозаранку созвал заседание коллегии МО и познакомил ее членов с документами ГКЧП. Такие же документы зачитывались на совещаниях во всех управлениях и отделах МО, ГШ.

Машина завертелась.

Полковник Лукашеня был послан на Старую площадь и привез оттуда копию указа вице-президента СССР Г. Янаева. Указ гласил: «В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем своих обязанностей Президента СССР на основании статьи 127 (прим.7) Конституции СССР вступил в исполнение обязанностей Президента СССР с 19 августа 1991 года. Вице-президент СССР Г.И. Янаев. Москва. 18.8.1991 г.».

Полковники и генералы с большим любопытством рассматривали собственноручную подпись свежеиспеченного президента Союза. Кто-то обратил внимание на то, что перед словом «Вице» стояла маленькая черточка — так в армии обозначают себя начальники, которые исполняют обязанности старшего командира… Многие впервые в своей жизни держали в руках такой документ и никак не могли понять — прикасаются они ли к действительной Истории или к какой-то несерьезной писульке. Потому на всякий случай просили Лукашеню:

— Сними копию для потомков…

Вскоре на этажах Минобороны и Генштаба стали появляться гонцы из Главных штабов видов Вооруженных Сил, которые явно «пронюхивали» ситуацию.

Коллегия МО положительно оценила введение чрезвычайного положения. Язов после этого, как мне показалось, даже посветлел лицом. Он в хорошем расположении духа проследовал в свой кабинет, где уже долгое время раздраженно трещала «кремлевка».

Главкомы и другие высшие генералы МО разъезжались по своим штабам. Тогда еще мало кто знал, что среди них находился человек, в голове которого были совсем иные планы, чем те, за которые дружно проголосовала коллегия.

Генералы разъезжались с Арбата, закладывая в свои папки обращение ГКЧП, на котором стояли собственноручные подписи его членов. Обращение начиналось так:

«Соотечественники! Граждане Советского Союза!

В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе М.С. Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик…»

Слова были высокие и правильные. Никто не протестовал и не возмущался.

Но отношение генералитета к ГКЧП было разным. Вот как, например, отреагировал на обращение ГКЧП бывший в ту пору Главкомом ВВС генерал-полковник авиации Евгений Шапошников:

— С первых секунд этого заявления я почувствовал себя неуютно. Но с кем поделиться?.. Попытался разговаривать и разговаривал с некоторыми членами коллегии. Из этих разговоров мне стало ясно, что в общем-то мне трудно найти союзников.