Потерянная Белая книга

И больше они не разговаривали. Алек устремился в объятия Магнуса, и чародей не мог ни о чем думать, кроме горячего обнаженного тела, влажных волос и вкуса губ молодого мужчины, напоминавшего вкус дождя.

Сначала они целовались робко и неуверенно, как в самом начале отношений, затем поцелуи сделались нетерпеливыми, страстными. Ладони Магнуса скользили вниз по спине Алека, он наслаждался прикосновениями к гладкой коже, под которой угадывались напряженные, твердые, как железо, мускулы. Он на миг прижался губами к щеке Алека, потом поцеловал чувствительное место за ухом – он знал, что его возлюбленному это нравится. Сейчас в их жадных объятиях было что-то новое, иное, чем прежде, как будто они долго сдерживали и подавляли свои чувства, свою страсть друг к другу. Магнус снова напомнил себе, что в соседней комнате нет спящего ребенка, что внезапный вопль, похожий на рев сирены, не заставит их замереть на месте, разжать объятия и снова забыть о личной жизни. Он скучал по Максу, очень скучал. Но он скучал и по жарким ночам со своим любимым.

Алек начал расстегивать пуговицы на рубашке Магнуса, а тот принялся отвлекать Алека, так, чтобы он не мог совершить даже этих простейших движений. Обычно это заканчивалось тем, что Алек в раздражении срывал рубашку, и пуговицы разлетались во все стороны – Магнус всегда наслаждался этой минутой. Однако сегодня Алеку удалось сохранить некое подобие хладнокровия, и Магнус стряхнул рубашку сначала с одного плеча, потом с другого. Алек сдвинулся немного вниз, чтобы осыпать поцелуями шею Магнуса и ямочку в основании шеи, и внезапно замер.

Магнус открыл глаза. Алек смотрел на след от Свевнторна, диагональную рану на сердце Магнуса, из которой лился потусторонний свет, переливавшийся разными оттенками – от розового до багрового. Да, Алек мельком видел рану в ту ночь, когда Магнус ее получил, но до сих пор ни разу не осматривал ее вблизи.

Алек некоторое время изучал грудь Магнуса, наклонив голову набок, а чародей, в свою очередь, смотрел на возлюбленного в смущении. Алек с прежним задумчивым видом сунул палец в рот, потом, глядя прямо в глаза Магнусу, провел кончиком пальца вдоль раны.

– Так больно? – хрипло спросил он.

– Нисколько, – прошептал Магнус. – Это всего лишь остаточная магия. Когда я не смотрю, у меня такое чувство, что никакой раны там нет.

Алек поднял руку, прикоснулся к лицу любимого, нежно погладил его ресницы, провел кончиками пальцев по щеке, обвел контур подбородка, и все это время Магнус лежал, боясь пошевелиться. Потом Алек испустил глубокий вздох. Магнус до сих пор даже не догадывался о том, какое напряжение скрывает Алек, и только в этот миг почувствовал, как расслабились мышцы молодого человека.

Магнус сел, скомкал рубашку и отшвырнул ее прочь. Потянулся к Алеку, привлек его к себе на колени, и они снова начали целоваться. Он запустил руку в волосы Алека, притянул его еще ближе и почувствовал, как возлюбленный ахнул, не отрываясь от его губ. Нежный поцелуй превратился в горячий, страстный. Магнус сунул два пальца за полотенце, обмотанное вокруг бедер Алека, и прижал возлюбленного к себе так крепко, что теперь даже лучик лунного света, просачивавшегося сквозь шторы, не мог бы пробиться между их телами. Алек ответил на этот поцелуй, полный неутоленного желания. Он гладил плечи Магнуса, крепко сжимал их, и они целовались, и целовались, как сумасшедшие, и прикосновения их становились все более жаркими, требовательными.

Тела их теперь были плотно прижаты друг к другу. Магнусу казалось, что он сам загорелся и дымится, когда он просунул руку вниз и быстро развязал полотенце Алека. Полотенце последовало за рубашкой.

– Мы остались прежними, – прошептал Алек, и Магнус почувствовал себя влюбленным, как в самом начале, когда он сгорал от желания, жгучего, бешеного желания. Они оба любили Макса, они любили его больше жизни, но Алек был прав: они были прежними.

– За то, чтобы всегда оставаться собой, – пробормотал Магнус и увлек Алека на постель.

Потом они долго лежали в объятиях друг друга, и Магнус слушал дыхание возлюбленного, чувствовал, как постепенно успокаивается сердцебиение. Спальню освещал лишь лунный свет и тусклое свечение уличных фонарей французской концессии. Магнус не знал, сколько прошло времени, когда он услышал приглушенный голос Алека:

– Жаль портить такой момент, и скажу честно, мне больше всего на свете хочется лежать вот так с тобой и больше никогда не шевелиться, но… мне нужно поспать, иначе завтра нам придется иметь дело не только с демонами, но и с расстройством биоритмов.

– Я понял, – ответил Магнус, поднял руку и взмахнул ею. Обычно в результате этого жеста в воздухе появлялось облачко легчайшей золотой пыли. Эта пыль должна была незаметно осесть на их тела и постепенно погрузить их в сон.