Потерянная любовь

А там уже решим, что же делать дальше.

Ребекка.

Уолтер первым делом усаживает меня на стул, где сидела девушка с кроссвордами, когда мы только пришли сюда. Резко поднимаю на него взгляд, полный ненависти.

— Ты…Ты не пустил меня… — шепчу, сквозь стиснутые зубы. — Как ты смел? Это не твое дело!

— Так для тебя будет лучше!

Вместо ответа, отвешиваю Уолтеру звонкую пощечину. А он даже глазом не моргнул.

— Потом спасибо мне скажешь! — разворачивается и отходит от психически ненормальной девки, только что потерявшей единственного любимого человека.

Гретта набирает в шприц инъекцию Литаниума. Ее взгляд хладнокровен и сосредоточен. Конечно, она же врач, для нее самое главное — помочь больным. А раз один больной только что сбежал из моей жизни, то остаюсь лишь я с проклятой жидкостью в легких.

Она протирает салфеткой сгиб моего локтя и делает укол. Молча наблюдаю, как пустеет шприц. Я буду жить. Благодаря Алексу. Алекс умрет. Благодаря мне.

Если бы не легкие, мы уже давно были бы далеко на юге.

— Уолтер! Что же нам делать? Надо сказать Тайлеру! — причитает Мастуф, баюкая сломанную кисть. — Надо ему все рассказать, это же приказ — отстреливать всех зараженных. А ты его нарушил!

— Еще одно слово, и я нарушу один из своих собственных принципов — не убивать невиновных. Посмеешь рассказать Тайлеру, я лично выпущу тебе кишки, ты меня понял? — грозно нависает над Мастуфом Уолтер.

— Да, п-п-понял, брат. Сам рассказывай, делайте, что хотите. Мастуф все понял, Мастуф не враг сам себе. Я ничего не видел и ничего не знаю.

— Так-то лучше, — Уолтер хлопает его по плечу и возвращается к нам.

— Пойдем, тебя надо уложить поспать, — Гретта пытается поднять меня, а я не хочу никуда идти. Словно если я уйду от места, где десять минут назад стоял Алекс, то предам его. Словно я приму этот кошмар, ставший нашей реальностью, соглашусь на правила игры А-2, признаю наше поражение.

Я не хочу принимать. Не хочу понимать, что потеряла его.

— Ребекка, вставай, пойдем.

— Я не хочу.

— Тебе придется это сделать.

— Оставьте меня тут, я ничего не хочу.

Гретта устало вздыхает, складывая руки на груди.

— Тогда подумай об Алексе.

— Я только о нем и думаю! — срываюсь, выжимая последние остатки крика из грудной клетки.

— Тебе надо отдохнуть, если этого не сделать, лекарство будет намного дольше действовать. И тогда не факт, что поможет. И получается, что жертва Алекса была напрасной.

Поднимаю на нее опухшие глаза, пытаясь понять, шутит она или издевается надо мной.

— Поэтому возьми себя в руки и пошли! Чем раньше ты встанешь на ноги, тем быстрее мы уйдем отсюда!

— А куда мне идти? Подскажи? Зачем мне идти куда-то?!

Гретта наклоняется, наши лица оказываются на одном уровне.

— Затем, чтобы помочь Алексу найти лекарство. Если мы тоже займемся поиском лекарства от А-2, то шансы найти его заметно возрастут. Или ты решила опустить руки? Сесть тут и рыдать до скончания времен, что тебе не разрешили пойти с ним?

Она точно издевается надо мной. Хочется и ей залепить пощечину, чтоб след от ладони раскраснелся на лице.

— Поэтому хватит раскисать, погорюешь еще. А сейчас нам надо действовать, и тебе — в первую очередь! — Гретта грубо хватает меня за локоть и тащит по лестнице наверх.

Что ж.

А она ведь права. Я обязана помочь Алексу найти чертово лекарство.

Зайдя в квартиру, вырываюсь из цепких рук Гретты и падаю на кровать, желая закрыть глаза и никогда больше их не открывать.

Рядом на кровать садится Гретта, положив ладонь мне на спину.

— У меня была дочь Стефани. Ей было всего три года, когда А-2 забрала ее вместе с моей мамой. Они вместе гуляли на детской площадке, вернувшись оттуда уже зараженными. Я нашла их дома в обнимку. Моя мама сидела на диване со Стефани, и казалось, словно они спали перед телевизором. Но рядом валялась пустая банка из-под снотворного. Мама решила все за нас. Она убила мою дочь и покончила с собой, наглотавшись таблеток.

Я молча слушала Гретту, не зная, как реагировать на подобное заявление.

— У меня не было выбора, все решили за меня. Я ее не виню, у них не было шанса. Инкубационный период у Стефани оказался очень маленьким. Буквально за два часа ее ручки изогнулись в другую сторону, а глаза потемнели, как два маленьких уголечка.

Ее голос дрогнул.

— Мама все сделала правильно, но я даже не успела попрощаться.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Не знаю. Просто захотела, чтобы ты знала.

— Спасибо, теперь я знаю.

Я отвернулась к стене. Я совсем не хотела быть грубой с Греттой, так само вышло. Никто не просил ее разводить откровения, слушатель из меня в данную минуту крайне отвратительный.

— Послушай, я не собираюсь больше тебя как-то утешать или уговаривать. Твоя жизнь, только тебе решать, что делать дальше. Еще не все потеряно. Есть же лекарство.

— Ага, — буркнула я в подушку, — которое в ограниченном количестве храниться где-то у правителей или у тех, у кого больше оружия. Ты сама-то в это веришь? В том, что мы сможем найти его, потом отобрать и найти Алекса? Посмотри на нас! Психопатка, врач и бравый солдат! Как тебе такая компания?