Потерянная рукопись Глинки

Глинка глубоко вздохнул и вытер слезы. О чем жалеть? Это чувство и должно было пройти бесследно. Он был молод, жениться пора не пришла. Да и родственники они с Лизой. Он чувствует свое родство с ней – хорошо ли это? Его родители, правда, поженились, несмотря на такое же дальнее родство. Брак в конце концов оказался счастливым, но счастью предшествовало множество испытаний. Повторение было ни к чему: его ждала музыка, он должен был идти к славе. Все он правильно сделал – хорошо, что рассудительность победила. Но почему так тяжело на душе?

Он встал и зажег свечу. Все равно спать сегодня не получится. Жаль, что не время играть на рояле – все спят. Что же делать? Мишель оделся, взял в руки свечу. Лестница была освещена газом, однако очень слабо: газовая лампа была зажжена только в самом низу, где сидел лакей. Михаил Иванович долго спускался по крутым чугунным виражам, прошел мимо вскочившего при его появлении привратника, вышел на улицу. Теплая июльская ночь шелестела листвой. Не доходя до Блонья, он свернул на Почтамтскую, двинулся по направлению к Успенскому собору.

Так уж построен Смоленск, что центральные улицы устремляются к собору, открывают в конце перспективы Соборный холм. Собор, как мощная пятиглавая свеча, возвышался на холме, и не верилось, что он так далеко. Зато на повороте композитору открылся Вознесенский женский монастырь с небольшим кладбищем. Высокая белая стена окружала монастырь. По периметру вокруг нее были высажены липы – их запах Михаил Иванович услышал еще в начале Почтамтской.

Глубокое чувство светлой печали отразилось на лице композитора, когда он подошел ближе и увидел за стеной белое церковное здание с увенчанными крестами куполами. Он подошел к воротам, они были закрыты, но за ними виднелась кипарисовая аллея, ведущая к месту упокоения наиболее заслуженных горожан.

Как быстро проходит жизнь! Мало кому удается сохранить ее красоту, соответствовать устремлениям молодости… Вот и ему не удалось! Из глаз его полились слезы. Он плакал о своей и Лизиной молодости, о той далекой зиме, когда они верили, что жизнь будет прекрасна.