Потерянная сестра

– Думаю, милая, что в пятьдесят девять лет я хорошо представляю, кто я такая. Генетика не имеет для меня особенного значения. Хотя теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что была другой. Когда я уехала в частную школу, а потом в университет, все в Западном Корке дразнили меня, называя потерянной сестрой, не из-за греческого мифа, как Бобби, а потому, что я очень редко бывала дома. А потом я действительно пропала на тридцать семь лет.

– Интересное совпадение, правда? – сказала Мэри-Кэт. – Я хочу сказать, твоя семья теперь считает меня своей родственницей, но на самом деле это ты была потерянной сестрой.

– Да, – вздохнула я. – Но пока что я предлагаю забыть о них. Давайте постараемся получить удовольствие от этой прекрасной страны и ее людей.

– Ты скажешь своим братьям и сестрам, как попала в их семью? – поинтересовался Джек.

– Нет, – ответила я с уверенностью, удивившей меня саму. – Не думаю.

* * *

Остаток дня мы провели в разъездах по побережью, а потом насладились поздним ланчем в баре Хейеса с видом на почти средиземноморскую бухту Гландор-Бэй. Мы вернулись через деревню Кастлефреке, где в густом лесу стояли руины старинного замка, и я припомнила истории о тамошних призраках, которые рассказывали мои родители. Пробираясь по проселкам вдоль побережья, мы нашли крошечную укромную бухту возле поселка Ардфилд; мои дети немедленно надели купальные костюмы и побежали к холодному морю.

– Давай сюда, мама! Вода изумительная!

Я лениво покачала головой, лежа на гальке и глядя на солнце, удостоившее нас своим редким появлением. Я никогда не рассказывала своим детям, что не умею плавать и страшно боюсь океана, как и многие ирландцы моего поколения. Но с тех пор появилось многое, чего не было раньше, и после сотен лет застоя возникало впечатление, что Ирландия перестраивается всевозможными способами. Массовая бедность и лишения, обычные во времена моего детства, вроде бы значительно сократились. Католическая церковь – огромная часть моего взросления и воспитания – утратила свою железную хватку, а жесткая граница между севером и югом исчезла после Белфастского соглашения Страстной Пятницы, подписанного в 1998 году. Ради этого соглашения был устроен референдум по всей Ирландии, и оно более или менее продержалось десять лет.

Я подняла гладкий камешек и села, сжимая его в руках. Кем бы я ни была на самом деле, оставалось мало сомнений, что я родилась на этой земле. К добру или к худу, значительная часть моей жизни навсегда осталась здесь, на этой прекрасной и беспокойной земле.

– Нужно узнать, что случилось с ним, – пробормотала я. Потом я увидела детей, бегущих ко мне, взяла полотенца и пошла им навстречу.

* * *

Когда мы вернулись в «Инчидони-Лодж» и дети пошли выпить горячего какао в пабе, я попросила секретаршу дать мне телефонный справочник. Я устроилась на одном из диванов и дрожащими руками открыла его на букве «Н».

Н-о… Н-о-б… Н-о-г… Н-о-й…

Мой палец уперся в единственную фамилию Нойро. Первой буквой в имени была «Э».

С сильно бьющимся сердцем я переписала номер и адрес. Название «Баллинхассиг» звучало знакомо. Вернув книгу на стойку регистрации, я спросила секретаршу, знает ли она, где находится Баллинхассиг.

– Да, это маленький поселок, вернее, даже не поселок, несколько домов рядом с аэропортом.

Женщина с именной табличкой «Джейн» достала карту Западного Корка и указала место.

– Больше спасибо.

Потом я пошла в паб, где присоединилась к детям с чашкой чая.

– Если ты не против, завтра утром мы с Эм-Кей отправимся в Корк-Сити, – сказал Джек. – Хочешь присоединиться?

– Возможно. Неподалеку оттуда живет подруга, которую я хотела бы посетить. Я позвоню ей, потом высажу вас в городе и отправлюсь к ней, ладно?

Оба кивнули, и мы поднялись в свои номера, чтобы освежиться перед ужином. Я достала из сумочки листок бумаги, опустилась на кровать и нервно положила его перед телефоном. Потом я взяла трубку, чтобы набрать номер Элен Нойро, и заметила, что у меня дрожат руки.

«Возможно, она даже не ответит», – сказала я себе. Но после двух гудков ответил женский голос:

– Алло?

– Здравствуйте. – Я пожалела, что не отрепетировала свои реплики заранее. – Это Элен?

– Да. А вы?

– Меня ховут Мэри Макдугал, но вы можете помнить меня как Мерри О’Рейли. Мы жили довольно близко, когда были детьми.

Повисла пауза, прежде чем Элен ответила:

– Разумеется, я помню вас. Чем могу быть полезна?

– Я долго пробыла за границей и ищу… старых знакомых. Завтра утром я приеду в город, и… я подумала: можно ли заглянуть к вам?

– Завтра утром… Подождите, я кое-что проверю… Да, завтра я выхожу в полдень. Как насчет одиннадцати утра?

– Отлично.

– Вот и хорошо. Если вы на автомобиле, то найти легко: когда вы въезжаете в деревню мимо аэропорта, с левой стороны есть гараж. Я буду в белом домике сразу за гаражом.

– Хорошо, Элен. Спасибо и до завтра.