Потерянная земля

Следующий шаг Вадик проверил окурком — тот упал как положено. Прошли еще метр или два… Сами того не заметив, они оказались на середине пространства между границей зоны и лабораторным корпусом — а Вадик мог бы поклясться, что оттащил Руслана максимум на метр от места встречи. Странно здесь все устроено. Очень мягко говоря…

Грузовик Вадик сразу не заметил — и не мудрено… во-первых, он был раскатан в тончайший блин, висящий в полуметре над землей. А во-вторых, виден этот блин был только с одной стороны. Болт со звоном отскочил от невидимой кабины и упал под ноги попутчиков. Вадик собрался уже было кинуть следующий — но вовремя одумался. Словно кто-то дернул его — он резко присел, потащив за собой Руслана — и вовремя: над их головами проплыло что-то неощутимое — но увесистое. Вадик поднял глаза…

Сначала он даже не понял — что это, но потом разобрался. Музейный раритет, трехтонка ЗиС, сохранила узнаваемые черты — линию крыльев и крыши, рисунок досок изломанного в нескольких местах борта, на котором еще просматривался облупившийся номер — была раньше такая строчка в правилах, дублировать номера не только на заднем борту но и на боковых. Такие аппараты Вадик видел только в кино…

Машину поставили в четверть оборота — а потом убрали одно измерение пространства, длину или ширину — это уж как судить…

Грузовик плыл в воздухе, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, словно отпечатанный на рекламном щите, видимом только с одной стороны… и, почему-то, с первого взгляда становилось понятно — не стоит к нему прикасаться. И приближаться вообще.

Вадик выдохнул. В очередной раз повезло. А сколько еще его понадобится — везения…

И оно, словно отвечая мыслям, и вправду засбоило. Болт пролетел нормально, упал в траву…

… а Вадик провалился сквозь землю — и рухнул на растрескавшийся асфальт дорожки, окружающей лабораторию. С высоты второго этажа, на бетонный поребрик… ногу пронзила боль, кость глухо и влажно хрустнула.

Вадик закусил губу, чтобы не заорать. Получилось — вырвался только мучительный стон. Вот и хана его теории — двойники перемещались на своих двоих, притом — вполне нормально. Да что там — теория! Теперь хана и ему самому, безногому отсюда не выбраться. В книге ничего подобного не было…

Откуда-то издалека донесся вопль Руслана. Вадик всполошился, но понял — парень зовет его.

— Я здесь!!! — заорал он, надрывая глотку. — Я живой!!! — Вадик приподнялся на здоровой ноге, опираясь на стену корпуса. Руслан стоял в траве, метрах в двухстах. — Ищи обход!!! Обойди!!!

Парень кивнул и полез за болтами… Вадик сполз по стене, изо всех сил борясь с дурными предчувствиями, занялся ногой. Ну, «занялся» — чересчур громко сказано… голень торчала под хорошим таким углом — словно он отрастил себе еще один сустав. Но джинсы на месте «сустава» почернели от крови.

Открытый перелом. Приехали… Вадик беспомощно осмотрелся — нет ничего подходящего для изготовления шины…

И вжался в землю, когда на поле с тихим сипением ослепительно полыхнула молния.

— РУСЛАН!!! — Вадик вскочил, как здоровый. Охнул, когда от движения ногу пронзила боль. — РУСЛАН!!! ТЫ ЖИВ?!!

Тишина. Только тихий шелест запутавшегося во влажной траве ветерка да мерный стук падающих с крыши лабораторного корпуса капель дождевой влаги. Вадик пополз на карачках, стараясь беречь искалеченную ногу — перевалившись через низенькую ржавую декоративную ограду, в траву, забыв об опасности, закусив губы до соленого привкуса. Прямо туда, где от выжженного пятачка травы поднимался легкий дымок. Он даже не подумал о том, что ловушка может сработать снова, превратив его в кусок подгорелого мяса, облепленного черными жесткими нитями расплавленной синтетики…

На почерневшей траве лежала обугленная сумка, от Руслана же не осталось и следа… Вадик сел в середине почти правильного круга. Подтянул к себе сумку…

И зарыдал в голос, как ребенок, размазывая слезы по грязным небритым щекам. Все это бесполезно… все это бесполезно… бесполезно…

Слезы обжигали.

Глава 2

Валентин Александрович не находил себе места. Знал, что провинился… все его праведное возмущение своим положением улеглось за ночь, запал прошел и теперь он жалел о своем поступке.

Но, как это обычно и бывает, человек начинает жалеть лишь когда уже становится поздно, когда ничего не вернешь… он понуро посмотрел в зеркало над умывальником — единственное не спрятанное во всем поселке. К нему домой вампиры не заходили ни разу — словно пытались дать ему хотя бы иллюзию независимости. Вздохнул… мешки под глазами, опухшее лицо. Глаза в красных прожилках. А чего еще ожидать, если пить всю ночь? К тому же, до такого состояния он постарел впервые — и пора бы уже возвращаться молодости — а не идет, зараза. Скоро догонит Муромову — она всю жизнь бабой ягой ходит. Сколько он помнит — она едва ли не единственная из тех, кто жил в выселках раньше.

Валентин Александрович нахрюкался капитально… совесть, к сожалению, не зальешь и не утопишь — это дает представление о том, из чего она сделана.