Потерянная земля

Руслан, раздавленный, со спущенными штанами и грязной окровавленной задницей, в кромешной тьме засеменил к двери. Перед глазами плясали фиолетовые пятна — привет от лампочки. Каждый шаг доставлял неприятные ощущения, он старался как можно шире расставлять ноги — но с висящими на голенях брюками это была почти неразрешимая задача. Здание трясло как в лихорадке, за стеной туалета, в чьем-то кабинете, раздался грохот — что-то тяжелое упало.

А затем все стихло. Тишина показалась Руслану просто космической, такой на самом деле не бывает. Тишина?

За его спиной мерно билась о трубу успокаивающаяся груша слива (с надписью «Ленводоканал» — почему-то ярко вспомнилось ему, и именно этими буквами она и сбивала краску); кто-то голосил за стеной, корпус гудел как растревоженный улей, а над всем этим тревожно взревывала хриплая сирена…

И все же — тишина?! Да.

Словно у него отросла еще одна пара ушей, которым было плевать на весь этот хлам — они слушали что-то гораздо более важное.

Только тут до него дошло, что в поисках шпингалета он шарит по стене. (Кафель, кафель, кафель… квадрат щербатого цемента, снова — кафель… И где, мать вашу, шпингалет?!) Руки тряслись. Колени дрожали. Яйца болели.

«Товарищ майор, за время моего дежурства происшествий не было!..»

Глубоко внизу, в лаборатории, главный сегмент установки вышел из-под контроля. Сначала взорвались генераторы перехода, разворотив три помещения лаборатории на втором этаже бункера и испепелив обслуживающий персонал микроволновым излучением… до изобретения СВЧ — печи оставались еще годы.

Свинцовые стены сектора оплавились, но выдержали. Затем стали взрываться трансформаторы, все еще выдающие по полмиллиона вольт, качающие электричество в электромагнитный ад помещений по серебряным шинам толщиной в бедро взрослого человека — но использовать эту энергию было уже нечему.

А напряжение неуклонно росло, наплевав на предохранители — и на пультах стали искрить и рваться контрольные приборы. Как петарды.

Над управляющим блоком поднялось зеленоватое свечение, воздух задрожал — как над асфальтом в солнечный день. Они открыли дверь…

А закрыть не смогли.

Над сошедшей с ума установкой, которая давно должна была, обязана была отключиться, бесновался зеленый призрачный спрут, распустивший свои ветвистые щупальца по всему огромному помещению…

Ядерный заряд покоился на платформе отправки — молчаливый, мертвый, одетый в тускло блестящий свинец. И спрут тянулся к нему.

А потом прошел импульс.

Руслан вытянул руку в сторону, нащупал дверь — и ломанулся в нее, вырывая из деревянной филенки саморезы шпингалета. Он запнулся о порог, упал в коридор — окровавленный, испуганный, со спущенными штанами. Приложился головой о бетонный пол, покрытый тонким линолеумом, услышав перед этим…

Услышав своими новыми ушами рев стихии.

Дверь офицерского туалета ударила в стену, выбив ручкой брызги штукатурки…

И вдруг все застыло.

Замерли в воздухе крошки штукатурки в облачке меловой пыли. Застыли, не долетев до линолеума, капельки крови из ноздрей Руслана.

Застыли в небе птицы, испуганно улетающие прочь от бункера.

Остановилось само движение молекул.

И лишь медленно, очень медленно, поднялась волна зеленоватого свечения внизу, под землей.

Тело спрута разрасталось, прошивало насквозь экранированные стены, бронированные двери, железобетон и землю… Сияние вырвалось из-под земли, поднялось до самого неба, разлилось по полю, лесу, прокатилось по деревне, стоящей за холмом. Оно клубилось, как туман, заполняло собой пространство между атомами…

А следом из установки выплеснулась серебристая сеть. Как живая, она проплыла по коридорам, ощупывая своими покалывающими прикосновениями все, до чего могла дотянуться.

Штукатурку стен. Тросы лифтовой кабины. Замершие под красными стеклами отражатели маячков аварийной сигнализации.

Тела людей.

Паутинка выбралась наружу — двумя потоками, через здание наверху и через грузовой пандус, скрывающийся под небольшим холмом в стороне от трехэтажки. Расправилась, поднялась до неба — и накрыла полигон коконом.

Выселки выпали из мира.

* * *

Осталась лишь одна ниточка — аварийный кабель, толщиной в руку взрослого мужчины. Три фазы и «ноль», триста восемьдесят вольт в свинцовой оболочке.

Служащий лишь для того, чтобы подавать питание на системы вентиляции и аварийного освещения комплекса, в подстраховку к аккумуляторам.

И, этого не знал Ильин — но знали вампиры, его давным-давно отключили от энергоснабжения — еще в начале шестидесятых, когда уничтожали все следы проекта…

Но единственное питание в бункер подавалось именно по нему. Основные линии кабелей расплавились прямо в земле, не выдержав чудовищного скачка напряжения. Просто повезло, что не полетела вся энергосистема области.

Полуживые аварийные маячки и редкие лампы питались от этого кабеля. Двери бункера и лифт — тоже.

По ночам лампы гасли… зато появлялись призраки. Призраки могли стрелять, могли разговаривать, могли заниматься любовью — как муж Инги. Смогли приковать Вадика к батарее…