Потерянная земля

На этот раз он не стал возиться с ключами — а просто вышиб трухлявую дверь в камеру перехода. Сияние за толстым смотровым стеклом умирало, в воздухе подрагивали лишь редкие всполохи. Ему было теперь не до Вадика — ни малейших признаков головной боли не было. Теперь Вадик мог рассмотреть внутреннюю обстановку камеры. Собственно, там и рассматривать-то было особо нечего… два излучателя, чем-то похожие на знаменитый «гиперболоид» из фильма, да темная масса ядерного заряда на возвышении в центре.

Темная?!

На корпусе заряда светилась зеленая лампочка. Еще одна, красная, мигала в спокойном темпе. Вадик потряс головой, чтобы убедиться, что ему не чудится… нет, не чудилось. Заряд ожил.

И кто его разберет, что происходило в его примитивных электронных внутренностях? Ноги сразу же стали ватными, Вадик покрылся холодным потом. Он вдруг понял, что эта дура взорвется. Обязательно взорвется, только вот — сколько времени еще в запасе?..

Значит, заряд все же был на боевом взводе?! Или… (Вадик отбросил, было эту мысль, от нее явственно тянуло шизофренией, но она упрямо вернулась) — или его включило то нечто, которое убил Вадик, отключив питание?!

Он вдруг отчетливо понял: как только остановится последний генератор и напряжение упадет — произойдет взрыв. Это — месть… месть инфернального духа, проживающего все эти годы за свинцовой дверью. Вадик вдруг отчетливо осознал это — как знал с детства, что дважды два дает четверку. Сияние по ту сторону двери было живым… оно ждало остановки двигателя. Значит — времени осталось в обрез, но оно еще есть…

А значит — нужно брать ноги в руки и тикать отсюда во все лопатки. НУ ЖЕ!!!

Первый шаг дался с трудом — ноги словно притянуло к полу огромным магнитом. Вадик запнулся о порог, едва не растянулся на полу — и это вывело его из ступора. Он бросился по коридору — неуклюже размахивая намертво зажатой в руке канистрой, высоко вскидывая колени, тонко крича в темноту бункера. Факел на бегу задувало, он почти не давал света — и оранжевое пятно тусклых отблесков двигалось вместе с Вадиком, освещая дорогу максимум на метр вперед.

Он перескочил через труп, задев его ногой — и в воздух позади с сухим треском взвилось облако пыли, в которое превратилась мертвая плоть. Вадик кинулся вверх по лестнице; она казалась бесконечной. В пролет поднимался дым — что-то горело на нижних этажах, прямо на лестничной площадке, бросая вверх дрожащий столб света. Вадик выбежал наверх, в тот коридор, по которому улепетывал от охраны… пробежал, даже не заметив, мимо входных дверей — да и невозможно было вернуться этим путем; дверные механизмы были обесточены.

Налево… направо… вторая дверь… Вадик бросился на нее всем телом — и, слава богу, она оказалась из простого дерева, иначе не избежать бы ему переломов. Здесь оказалась еще одна лестница, ведущая выше, к поверхности. Вадик взлетел вверх, пробежал по коридору. Так… теперь — не спеша, в технических помещениях заблудиться — раз плюнуть. Здесь, как говорил Ильин, находятся системы вентиляции и очистки воздуха. Третий коридор направо… еще один поворот…

И — вот он, аварийный выход. Они, Руслан и профессор, еще долго спорили — где лучше пройти, здесь или по грузовому пандусу. Сошлись на том, что лучше — здесь.

Дверь была опломбирована — тонкая стальная проволока с косяка на металлическое полотно, пришлепнутая свинцом. Рядом с колесом запора — замочная скважина, блокирующая механизм. Грозная надпись, предупреждающая об ответственности, шрифтом помельче — список имеющих допуск.

Фамилия Ильина значилась последней.

Вадик уронил канистру и хлопнул по карману джинсов… Не-ет… Он, похоже, посеял ключи.

Вадик сполз по стенке, зажав факел мертвой хваткой. Сквозь толщу металла и бетона он чувствовал, как убывает масло в картере дизеля. Вот заборник в первый раз схватил воздух — с всхлипом, слышимым даже сквозь сбивчивый стук движка. На контрольной панели генератора вспыхнула красная лампочка — чтобы тут же погаснуть, но все равно, это — начало конца… Черная, тускло блестящая лужа широким пятном растеклась по кафелю пола, заполняя своим телом швы между плитками, добралась до выгорающего пятачка масла — и языки пламени перекинулись на нее. В замкнутом помещении затанцевали робко разгорающиеся огненные султанчики, сверху шел дождик из капель солярки — и голубой волной пламя прокатилось по мокрой стене, по потолку… в помещении, наконец, взметнулся огненный смерч — а дым вытягивало во все еще работающую вентиляцию, прямиком к тому уровню, где скорчилось у стены дрожащее человеческое тело.

Лампочка на заряде замерцала чаще.

Вадик смахнул слезы. Снова слезы… кто-то говорил, что мужчины не плачут — просто не умеют этого делать. Этого бы умника сюда. Нет, ну как же обидно, твою мать!.. и его разобрал смех. Не только обидно — но еще и глупо. Все это глупо — от начала и до конца. А потому — прикольно, черт возьми!!! А кто не согласен — да пошли все подальше…