Член Йена плотно обхватывали эластичные стенки; как и думал мужчина, внутри было невероятно узко, тесно и жарко. Нависая над Флоренсом, продолжая мощно и уверенно входить в него, раз за разом, вновь и вновь, он упивался видом раскрытого и беззащитного тела, так жаждущего его одного.
Когда Флоренс уже был готов кончить, ускорившийся было темп движений вдруг замедлился, а потом Йен и вовсе остановился.
— Йен!
— Я люблю тебя. И никогда больше не отпущу. Скажи, что будешь со мной только потому, что сам этого хочешь, и мне не придется удерживать тебя насильно.
— Ты еще можешь говорить в такой момент!..
— Ответь мне!
Йен снова начал двигаться, но до зубного скрежета медленно и очень нежно, так, что Флоренс приложил все усилия, чтобы насадиться самому, но его крепко схватили за бедра.
— Я не знаю! Дай мне подумать!
— Тебе никто не запрещает, думай на здоровье, — хищно улыбнулся Йен, еще больше замедляясь.
В качестве мести Флоренс жестко впился ногтями в спину альфы, но тому было хоть бы что – Йен с тем же оскалом удерживал Флоренса, не давая ему двигаться самому и сохраняя прежний ритм.
— В следующий раз я тебе это припомню, — взвыл Флой, глубоко изгибаясь.
— Правильно мыслишь, в следующий раз обязательно.
— Я тебя терпеть не могу.
— Угу.
— И шкуру готов спустить за то, что ты потерялся в Австралии.
— Справедливо.
— И если я останусь с тобой, ты от меня натерпишься.
— И горько-соленых поцелуев, и битых тарелок…
— И пустых угроз…
— И счастливых годов, проведенных вместе. Искренности, любви, тепла. Скажи, разве ты не хочешь этого, Флой?
Флоренс прикусил губу, на его глаза навернулись слезы. Старый страх снова быть брошенным, прежде долго спящий крепким сном, вдруг снова слабо зашевелился где-то глубоко в душе.
— Ведь только ты мне можешь это дать, правда?
Всем своим существом омега излучал просьбу, мольбу в подтверждении своих слов. От них зависело
— Только я могу тебе это дать. И поверь, любимый, этими чувствами я никогда тебя не обделю.
Тот старый словно лохматый дворовый пес, нелюдимый и недоверчивый, страх вновь замер. И, кажется, замер навсегда.
— Я хочу быть с тобой, Йен, — тонкие соленые дорожки стремительно прочертили путь из закрытых глаз Флоренса ниже, к вискам, теряясь в волосах. Оперевшись на один локоть, Йен мягко стер слезы с дорогого ему лица и чувственно поцеловал ярко покрасневшие от частых поцелуев губы. Без лишних слов он снова отклонился, и Флоренс с жалостливым стоном ощутил в себе возобновленные движения.
Ускорившись и начиная разве что не таранить мокрый от текущей смазки пульсирующий анус, альфа собственнически зарычал, склоняясь к шее омеги. Доверительно открывшись, Флоренс в легком испуге закрыл глаза. Если бы он взглянул сейчас в лицо Йена, то увидел бы почти съехавшего с катушек любимого.
Резкая боль пронзила место у основания шеи, разнося отголоски паутины неприятных ощущений вокруг укуса. Большая, но ровная ранка от зубов в ближайшие дни обещала превратиться в аккуратную яркую и свежую метку.
— Ах-х-м, — Флоренс надрывно вскрикнул от особо резкого движения, бурно кончая, и обмяк. Йену хватило еще нескольких толчков в лихорадочно сжимающегося Флоренса, прежде чем с глухим стоном последовать за ним.
Тяжелое дыхание обоих слилось воедино. Йен нашел в себе силы приподняться с омеги и тут же упасть на спину рядом, перетягивая на себя Флоя, неловко прижимавшего ладонь к месту укуса.
Полностью удовлетворенные, мужчины, согреваясь в объятиях друг друга, спешно прикрытые краем одеяла, задремали. Носом Флой мягко потерся о грудь Йена, глубоко вздохнул, сладко улыбнувшись, и поцеловал прямо в розовую бусинку соска.
— Кстати, Йен… — зевнул широко Флоренс. — Йен, — повторил он, удостоверяясь, что его слушали, — я окончательно простил тебя в тот день, когда ты спас Арчи, — невнятно пробурчал он. Вскоре альфа понял – по ровному дыханию и полностью расслабленному телу, – что Флой заснул.
Йен же еще долго предавался размышлениям. Настоящий шок перемежался с сумасшедшей радостью. Если все действительно так, как сказал Флой, то… Он счастлив. Он просто счастлив.
***