Потерянное дитя (СИ)

Павел… он весь обед упорно утверждал, что мой Дождь. Но я не ощущала к нему никакой привязанности, лишь брезгливость и отторжение, а парень словно хвост бегал, чем неимоверно раздражал.

И Маргарита… единственное, что я к ней чувствовала — это ненависть. За ее попытки контроля и цепей.

Даже одна мысль заставляла что-то вспыхивать в груди, и этот безумный поток ярости несся по венам сжигая последние остатки самообладания.

Я тяжело выдохнула воздух и прижалась лбом к холодному стеклу, чтобы хоть немного ослабить пыл.

Доехали мы до вокзала в молчании, и двинулись до приюта так же в тишине.

Я все ожидала, когда Маргарита пригонит верных псов за мной, но два дня выходных прошли в напряженном ожидании, и меня никто не беспокоил.

Совсем не верилось, что женщина отступила, скорее ей не дали или помешали, и я даже догадывалась кто. Пока в среду, возвращаясь после занятий в школе, дорогу в неположенном месте не преградил черный джип, включив аварийки.

Я уже напряглась, готовая послать людей Лебедевой, пока водительское окошко не опустилось.

— Ну? Чего стоишь? — Скуало, или как его там звали, напряженно посмотрел на меня и кивнул на заднее сидение. — Тебе отдельное приглашение нужно?

Хотя и его тоже можно было послать дальним пешим маршрутом.

Свела брови, а в груди знакомом вспыхнуло.

С какого хера мне кто-то что-то приказывает?! Опять?

Я скривила губы и отвернулась, продолжив путь. До приюта оставался буквально один квартал и перекресток.

За спиной раздался шорох шин, и черный джип пронесся мимо.

Не думала, что помощник отца так легко отстанет, и, пытаясь побороть волнение, я сжала в карманах куртки кулаки, понимая, что там, где могла найти убежище, теперь его могло и не быть.

Какие они быстрые…

Как я и думала, знакомый джип уже пустым стоял перед входом в здание. В самом здании в холле воспитанники детского дома с большими глазами смотрели на меня и перешептывались, отчего невольно стиснула зубы и опустила взгляд в пол.

Конечно, в приют часто приходили семьи, которые решали усыновить или удочерить детей, и многие воспитанники с плохо скрываемым любопытством следили за взрослыми, что посещали кабинет директора, а после общались с детьми в свободные часы.

Но сейчас внимание и переполох, вызванный приездом иностранцев, был слишком заметным и ярким.

Стащила с головы шапку, разлохматив черные волосы, и даже попытка как-то уложить их не принесла успеха, судя по зеркалу в коридоре.

Я не успела завернуть на лестницу в сторону крыла с жилыми комнатами, как навстречу выскочил десятилетка Андрей. Он с трудом остановился, чуть не влетев в меня, а я успела вытянуть руку, схватив мальчишку за плечо, чтобы не дать упасть.

— Привет, Вик, — протараторил рыжий мальчик, выровнявшись. — Там это, Юлия Михайловна просила, чтобы ты зашел, как вернешься. Там кажись, это… тебя забрать хотят, — и голубые глаза засверкали от восторга.

Нет. Они не завидовали. И шептались не потому, что желали зла. Совсем нет.

Воспитанники детского дома наоборот радовались, но не лезли ко мне с поздравлениями, а делились впечатлением в стороне. Признаться, мало кто вообще был уверен, что меня кто-то присмотрит, за мой скверный характер и мгновенную вспыльчивость.

Сдерживая раздражение, я, расстегнув теплую куртку, направилась в кабинет директора. Уже на подходе были слышны голоса, доносившиеся из-за двери, а особо любопытные детишки пытались подслушать, о чем именно речь. Заметив меня, тройка девчонок отпрянула от щелки в двери и понимающе заулыбались, давая подойти ко входу. Стараниями этих сплетниц все новости как всегда быстро разлетятся по приюту.

Для приличия я постучала.

Юлия Михайловна была, наверное, единственной из взрослых, в обществе которой я могла сдерживать дурные порывы. Я испытывала к ней нечто вроде уважения и благодарности, ведь она тратила силы и время, чтобы помочь с адаптацией. Общалась и работала над моими проблемами и всегда улыбалась мне.

Как и сейчас, стоило после короткого разрешения переступить порог, как женщина тепло улыбнулась и предложила сесть на стул в стороне от двоих мужчин.

Я скинула куртку на спинку и бросила рюкзак у ножек стула, рухнув на него, и в ожидании уставилась на директора. На соседей я даже не глянула — больно надо.

А ведь даже у Юлии Михайловны нет власти как-то остановить это и не дать отцу меня забрать…

Я недовольно поджала губы и нахмурилась.

Во взгляде женщины скользило понимание, но она действительно ничего не могла сделать.

А вот я не понимала одного — зачем я нужна этому Занзасу? Оставил бы дальше все как было, но нет, он взялся за опекунство. Зачем?

Раз уж так, то придется его спросить прямо как выдастся момент.

— Вик, я, полагаю, что ты уже в курсе об… — начала женщина, но я ее перебила.

— Да. Были мысли на такой исход.

Директор кивнула и вздохнула, посмотрев на картонную папку, что лежала раскрытой перед ней.

— Что ж, тогда оставлю вас поговорить, — Юлия Михайловна окинула нас внимательным взглядом, поднялась из-за стола в намерении выйти из кабинета.