Потерянное дитя (СИ)

Савада выдохнул с большим облегчением, радуясь маленькой победе.

Но в чем-то Тсуна завидовал им — Занзас не отпускал далеко сына, как только встретил того, старался быть рядом. А о самом Тсунаеши его отец вспоминал только тогда, когда тому что-то надо было.

Видимо, разочарование в отцах было единственным, что хоть как-то объединяло Саваду и Занзаса.

***

В гостиной все также привычная обстановка — тихо потрескивали дрова в камине, а огонь приятно грел ноги. В углу пушистая елка с яркими игрушками и переливавшейся цветной гирляндой. Окна занавешены, да и на улице давно темно.

В комнате царил уютный полумрак и приятное спокойствие.

Облюбованная ранее Виком гостиная, изрядно успевшая пропитаться его Пламенем, теплой Гармонией, невольно притягивала к себе посетителей, и Занзас сразу выбрал комнату своим временным пристанищем в этом доме, за исключением выделенной спальни на втором этаже.

Находясь в стенах комнаты, сразу ощущаешь, что здесь любит отдыхать Небо.

На этот раз мужчина устроился на диване, напротив камина. На столике перед ним графин с виски и наполненный бокал, рядом тарелка с мясными закусками и в стороне отключенный планшет. Вик же забрался в кресло с ногами, слева от отца. Для него был приготовлен стакан и графин с апельсиновым соком, который тот незамедлительно налил.

Занзас видел, что ребенку было неуютно, и он всячески неосознанно закрывался от мужчины, скрещивая руки на груди, то пальцы сжимая в замок, то перекрещивая ноги. Занзас не торопил и давал собраться с мыслями, как и перебороть волнение.

В конце концов, он уже успел пожалеть, что давил на ребенка с этой темой и не стоило вскрывать явно неприятные воспоминания. Хотя… когда воспоминания о первом убийстве были приятными? Даже у него они вызывали мало радости и были похоронены в глубине памяти. Он ведь тогда еще совсем ребенком был, и шок — это малое, что последовало после того события.

Занзас и сам толком не мог объяснить свой интерес к этому, но привык слушать интуицию, которая, как крючок, зацепилась за все эти обмолвки.

Мужчина потянулся и подхватил бокал с виски, повертел посуду пальцами, разглядывая игру света в янтарном напитке, и глотнул, возвращая посуду на стол.

Ребенок тяжело вздохнул и повернулся к огню, смотря на теплые всполохи.

— Это было в начале осени, — тихо донесся голос. — Четыре года назад.

Занзас нахмурился, понимая, что тогда ребенку было всего около десяти лет.

— Я посещал… занятия с психологом, — чуть замялся Вик, явно в полной неопределенности, как ему говорить о себе.

Запутался. Из-за воспоминаний и мрачных мыслей. Прошлое и настоящее переплетались и давили.

— Обычно меня к нему водила одна из воспитателей, как и назад в приют. Но тут ей пришлось убежать раньше, так как дома случилась какая-то катастрофа, — ребенок неприязненно фыркнул. — Меня тогда еще весь день преследовало странное чувство, будто будет что-то плохое. Не думаю, что случай у воспитательницы был им.

Вик снова задумался и закусил нижнюю губу.

— В семь уже было темно, да и на остановку надо было идти через парк, его темную часть. Еще и дождь прошел, — между бровей залегла морщинка, а взгляд потемнел и потяжелел. — Было холодно, потому достал перчатки, вязанные, и натянул на руки, а шарф завязал сильнее.

Занзас слушал внимательно, время от времени прикладываясь к бокалу и прихватывая закуску с тарелки. Вик погрузился в старые воспоминания, прокручивая в голове давно прошедшие события, а взгляд будто остановился. Каждую реплику ребенок проговаривал неторопливо, с паузами между предложениями. И будь иная ситуация, то Занзас бы уже вспылил, поторапливая.

Мужчина уже догадывался, что могло произойти.

Знакомый шаблон трагических историй — маленький ребенок один поздним вечером в парке.

И от этого стало даже не по себе — ярость непроизвольно вспыхивала в груди, подпитывая Пламя.

— Мне тогда было неспокойно, я дергался в страхе от каждого шороха, глядя по сторонам и крепко сжимая лямки рюкзака. Помню, как где-то вдалеке пронеслась машина, обдав фарами дорожку парка. Луч света будто ворвался между кустов и деревьев, освещая путь. А потом передо мной на дорогу выскочила большая собака.

Занзас вскинул бровь, не поверив словам.

Серьезно? Собака?

Но не перебивал.

— Я испугался и застыл. А она все лаяла и лаяла. Пока не подбежал какой-то парень, с криком прогоняя животное. Когда собака убежала, то парень спросил, все ли в порядке и не пострадал ли я. Он спросил, далеко ли мне идти и куда собственно шел. А потом предложил заказать такси. И… явно что-то пошло не так. Было слишком спокойно, и я со всем согласился и совсем перестал бояться, хотя что-то в душе грызло, — Вик вскинул брови в явном замешательстве. — Я… я плохо помню момент каким образом оказался на пороге неизвестной квартиры. Все было как… в тумане. Вот он положил руку на плечо, и вот я уже в чужой квартире.

Занзас невольно напрягся и отставил подальше бокал, из которого медленно цедил еще первую порцию виски. Не хотелось бы в порыве эмоций поддаться старым привычкам.