Потерянное и Найденное: Птичьи крылья

— И как у тебя маникюр такой идеальный? — Этель с завистью смотрела на острые чёрные коготки Аметист, недовольно продемонстрировала свои руки, где два ногтя страдальчески отломились под корень. — У меня уже смотреть страшно, а я сделала его перед тем, как мы поехали в лагерь…

— В стратегически важные моменты мои руки обычно электрические, так что к ним редко кто-то прикасается, — Ами вздохнула и отодвинула тарелку с обедом.

— Вот это восторг.

На этот раз подавали весьма аппетитное жаркое, аромат которого в большом обеденном зале дворца ощущался совершенно особенно. В отличие от вчерашнего вечера, теперь почти все со своими порциями расправились охотно, и зал гудел от смеха и бурных обсуждений. В конце концов, зацикливаться на первом же потрясении было для всех опасно, и, осознав это, ребята стали заметно активнее и расслабленнее.

Лишь немногим кусок в горло не лез, как Аметист, и в их числе оказался Йен. Он сидел в другом конце стола и наблюдал за друзьями, задумчиво ковыряя ложкой крупный кусок картошки, который ещё не разваливался, но уже был поразительно мягким, так что оставалось лишь гадать, как повар за ночь достиг такого мастерства.

— Хочешь прогуляться? — шёпотом спросил воин у сидевшей рядом Пеле.

Девушка кивнула, озадаченная его состоянием, но расспросы отложила до разговора наедине. Может быть, она любила иногда повыяснять отношения, но сейчас чувствовала, что в душе у Йена происходит то, о чём лучше публично даже не заикаться.

— Ты в порядке? — заговорила Пеле, когда они вышли на улицу и оказались в полном уединении. Похолодало.

— Не знаю, честно говоря, — Йен тяжело вздохнул и присел на разукрашенную инеем траву. — У меня странное предчувствие.

— Сейчас такое время, что это нормально, — девушка расположилась рядом.

За полтора года обучения она уже привыкла к такой бесснежной зиме, к зелёной траве круглый год, к отсутствию осадков. Седотопия, конечно, не стала для неё вторым домом, но всё-таки это было самое известное и близкое ей место в волшебном измерении, и в душе теплилось чувство светлой привязанности к школе и друзьям. Но теперь, рассматривая такую характерную для этого места зимнюю траву, землянка чувствовала себя не в своей тарелке. Что-то действительно было не так, но ощущалось это только теперь, когда их осталось двое. В толпе чувство смешалось с общим гулом и затерялось, но теперь стало явным. Как негреющее яркое солнце, оно бурлило в груди, не давая ответов.

— Не думаю, что мне повезёт дожить до следующего тысячелетия, — Йен утомлённо вздохнул и посмотрел на сияющее в небе дразнящее солнце.

— Разве это не предполагается, исходя из продолжительности жизни обычного человека? Сейчас ведь только первый век, — Пелианна была озадачена. Только теперь она вспомнила, что Новый год в Седотопии должен был прийти в эту ночь. Удивительно, как она смогла забыть о любимом празднике, утопая во всеобщем единении в борьбе с непобедимым.

— Может, это у вас, в немагическом измерении, — воин вздохнул. — У нас настаёт четырехтысячный год.

— Не думала, что ты можешь быть даже более драматичным, чем я, — девушка попыталась перевести разговор в шутку, но по спине пробежали мурашки. Она знала, что тоже чувствует это, но старалась закрыть на беспочвенные страхи глаза. Нельзя позволять тревоге сгубить тебя в битве.

— Я могу быть даже более драматичным, чем Этель, — Йен хмыкнул и посмотрел на Пеле. — Давай вернемся к остальным, вдруг нас потеряют.

Они, действительно, присоединились к остальным в общей спальне, правда, почти через час, немного раскрасневшиеся и заметно более спокойные. Держась за руки так крепко, будто в этот час пытались уместить все живущие в мечтах годы.

— Давно они спят друг с другом? — шепотом поинтересовалась Этель у Мериха, надеясь, что он о своём друге знает больше, чем она — о бывшем.

— Да кто их разберёт… Я уже перестал запоминать, кто с кем, — парень зевнул и глянул на задремавшую в объятиях Аури Аметист.

— Да уж… Всё так меняется, — Этель улыбнулась и в очередной раз осмотрела зал, возмутилась видом модной катастрофы. — К сожалению, кроме одежды… И почему нельзя переодеваться, я же в бою всё равно в превращении?!

— Наверно, чтобы тебя отличали от гражданских, когда ты не в нём, и не эвакуировали, — Мерих усмехнулся.

Все в зале зашевелились. Вдруг всё резко пришло в движение, и уже через несколько секунд вместо хаотично развалившихся расслабленных подростков, командующего встречало его элитное подразделение.

— Глянь, как быстро построились. Чему-то же научились, да? — всё пытался защитить своих подопечных Нико, но Гелиос даже не улыбнулся.

— Выдвигаемся. У вас четверть часа.

После этих слов хаос продолжился. Рассредоточившись кто куда, воины принялись переодеваться, собирать оружие и медленно стекаться к выходу. Ненадолго упорядочиваясь возле дверей, вскоре на улице они снова превращались в рассеянную свалку болтовни, жестикуляции и перемещений. Комбинируясь между собой то одним образом, то иным, они вели себя, будто собирались на очередную тренировку или вовсе пикник, но так было лучше для всех.