Потерянное и Найденное: Птичьи крылья

— Справедливо, — Наоми улыбнулась. Было очевидно, что она сдавала позиции как раз из-за своего сопереживания, и отрицать — глупо. — Арьен?

Мужчина был немногословен. Он лишь качнул головой в сторону своей кандидатки.

— Значит, решение принято. Поздравляю, — Наоми сжала руку Киры, и улыбнулась.

2.42. Нам здесь не место

За два дня до произошедшего в Совете. Несколько часов после битвы на реке.

Фера упала на кушетку, только что вымытую от крови. Она перебирала в руке тряпку и пустым взглядом наблюдала за опрокинутым ведром, вокруг которого росла тёмная лужа.

Надолго ли ещё ей хватит этой стратегии? Занять себя всеми делами на свете, начиная от помощи с ранеными, заканчивая уборкой, лишь бы не думать о случившемся на реке… Поначалу это работало, но теперь, когда лазарет остался полупустым, крики стихли, и весь замок погрузился в ночную тишину, казалось, мысли силой захватывали её сознание. Она уже не могла заставить себя придумать новое задание, чтобы было некогда думать.

Что сказать родителям? Как быть с похоронами? Кто заберет его вещи? Трон в Совете снова будет пустовать?

И даже эти вопросы были в некотором роде способом избежать самого главного. Единственного вопроса, который ранил сильнее всех остальных вместе взятых.

Как она будет жить без Тасса?

Именно этого она избегала. Всю жизнь они были вместе, всегда рядом, и никогда даже в голову не приходило, что с ним что-то может случиться. И теперь, когда его не стало, всё вокруг опустело. Она и сама больше не была целой, будто сердце вырвали из груди, разорвали пополам, и отдали ей лишь одну из частей.

Фера бессильно сидела и смотрела на растёкшуюся лужу воды с кровью, ощущая, как по телу из самых недр распространяется дрожь. Мелкая, неприятная, захватывающая каждую клеточку. Теперь, осознавая, какое горе его настигло, тело решило разбиться на атомы и прекратить существовать, пока не пришлось начать жизнь в новых условиях. Оно будет не способно.

— Тебе нужно отдохнуть, — Эдит заметила состояние своей помощницы и недовольно покачала головой.

Она уже не в первый раз пыталась выпроводить Феру из лазарета и заставить поспать. Ей, медсестре с многолетним опытом, работа в боевом госпитале давалась тяжело и давила на нервы, что уж говорить о молодой фее? Эдит, конечно, понимала, чего пыталась добиться Фера, нагружая себя сверх меры. Но она всегда знала, что горе нельзя откладывать вечно, нельзя сбежать от него или заглушить. Нужно перегоревать, таковы правила. Иначе оно не отпустит.

— Я почти закончила, — пустым голосом сообщила девушка, соскользнув с кушетки на пол. — Я ещё не помыла пол.

— С этим уж и я как-нибудь управлюсь. А тебе лучше бы поспать, завтра день будет не легче, — Эдит взяла помощницу за руку, мягко вытащила из ослабивших хватку пальцев тряпку. — Иди, не заставляй меня доложить твоему командиру.

Фера могла лишь кивнуть. Будто в этот миг руки опустились. Как сможет она теперь сбегать от своих мыслей, на что отвлечься? Выйти из помещения и идти куда ноги несут, расфокусированным взглядом пробегая по одинаковым каменным стенам.

Эдит проводила её взглядом, перебирая пальцами тряпку. Она поджала губы, чтобы сдержать их дрожь. Никогда нельзя в действительности привыкнуть к такому. Можно только себя обмануть.

Она не глядя пошла к куче старых простыней, чтобы подготовить себе новые тряпки, но мокрый скользкий пол не позволил ей добраться до цели. Женщина поскользнулась и повалилась на жёсткие камни.

***

Фера опомнилась, когда рука коснулась двери в оранжерею. Куда ещё могли принести её ноги? Самое родное и светлое место в школе. Единственное, где с ней ни разу не случилось ничего плохого. Но теперь стало страшно входить. Они всегда ухаживали за цветами вместе с Тассом, и казалось кощунством находиться в этом месте в одиночестве.

Изнутри девушка услышала тихое шморганье носом. Забыв о сомнениях, она рывком распахнула дверь, чтобы застать незваного гостя врасплох.

И Мерих точно не ожидал такого вторжения. Спешно потерев нос рукавом, он вскочил с места и посмотрел на нарушившую его покой подругу.

— Привет.

Слово зависло в воздухе. Застряло где-то между ними, не в силах преодолеть плотность скорби, царившей в оранжерее.

— Привет.

Они даже не долетели друг до друга. Каждое приветствие — возле своего создателя, болтались где-то в воздухе, словно и не были произнесены вовсе. И ничего, кроме них, сказать не удавалось.

Фера тоже шмыгнула носом. Её губы задрожали, даже застучали зубы. Её всю трясло. Теперь она вдруг лишилась сил, и больше не было ни шанса удержать всю бурлившую в груди боль. Всё стоявшее комком в горле напряжение разлилось по помещению воплем, заполняя его и облегчая её тяжкую ношу. Сам воздух, загустевший от горя, давил на плечи, пока не заполнил его этот страдальческий крик раненого зверя.