Потерянное наследство тамплиера

— Я не знаю, — сказала Мира, покачав головой в разные стороны, — я и не смотрела на неё, она была в наряде индианки, какой-то платок, много блёсток, это отвлекает от лица.

— Согласна, — сказала Зина, — поэтому, девочки, надо съездить в «Цветик-семицветик» показать фото девушки, с кем-то она наверняка общалась без грима. Стася, естественно, не может туда ехать, поэтому остаешься, Мотя, ты.

— Нет, — сказала твёрдо Станислава, — можно я поеду. Одна. Я справлюсь.

Зинка привыкла раздавать людям доверие авансом, она была уверена, что оно помогает не только делу, но и личности, помогает поверить в себя.

— Хорошо, — тут же согласилась Зинка. — Мира, тебе надо сделать один звонок и съездить домой за вещами. Тебя сопроводит Феликс. Алексей тоже уже подъезжает, говорит, что Марк Рейлих пьян в доску, поэтому я вызвала врача.

— Зина, звонил полицейский и сказал, что у всех без исключения родственников Даниила Важнова алиби подтвердилось, а их вредный дед специально наговаривает, желая подставить кого-нибудь из домашних. Они пока не поняли, из вредности или у него есть какой-то план, — отчиталась Матильда.

— Подтвердилось или просто плохо проверяли? — вздохнула Зина, понимая, что лучше было бы сделать это самим. — Мотя, позвони нашему полицейскому и уговори его вместе со следователем, который ведет это дело, приехать к нам вечером, лучше сюда, в гостевой дом.

— А что у нас намечается вечером? — поинтересовалась Матильда, снова закусывая селёдку конфетами.

— А вечером у нас представление, мы нашли убийцу, — буднично сказала Зинка, словно сообщила о том, что сегодня понедельник, — а сейчас мне срочно нужно в основной дом. Кое-кто может наделать кучу глупостей. Кстати, на твоём месте я бы купила тест. Либо ты стала очень неразборчива в еде, либо беременна, селёдка с конфетами — это неспроста.

Зинка, сказав последние слова, развернулась и вышла из кухни, загруженная мыслями, оставляя свою подругу с селёдкой в руках и большими, округлившимися до предела глазами.

Июнь 1992

Берег Балтийского моря

Мишка до воя в ушах мечтал вернуться в прошлое. Как же много мы делаем ошибок в своей жизни в молодости, в период неуверенной юности. Когда ради того, чтоб утвердиться в глазах других, мы готовы на всё. На предательство готовы, чтоб стая приняла тебя, чтоб стать среди них своим, а лучше и вовсе вожаком. Какая это огромная глупость, граничащая с сумасшествием, присущая исключительно юности. Но самое страшное даже не то, ужаснее всего, что от этого не уйти, что с этим грузом приходится потом идти всю жизнь, страдая от невозможности всё исправить. Их классная учительница, женщина возрастная и опытная, вздыхая, говорила: «Дорогие мои, берегите честь смолоду, позже вам хватит ума её не замарать, а вот в шестнадцать кажется, что это всё глупость. Молодости вообще кажется, что она вечна и ей всё прощается. Нет. Поверьте мне, каждый ваш поступок будет идти за вами до могильной доски, и только вы решаете, будет он тянуть вас камнем на дно или возвысит».

Мишке всегда казалось это демагогией и скорее всего чем-то личным, что гнетёт именно его учительницу, и только сейчас, в двадцать два года, он понял, что та была полностью права.