Потерянные

Каждый день к ней приходила пожилая мама и маленькая девочка, которая, как мне казалось, была её сестрой. Сидели они не долго, уходили обеспокоенные, но со мной не говорили. Однажды в наше королевство попал странный юноша с букетом цветов и пакетом фруктов. Медсестры, как то им полагается, шептались и думали, что этот молодой человек недавно стал отцом и пришел поздравлять молодую маму. Но спросил он дорогу не в родильное отделение, а в нейрохирургическое. Каково было общее удивление, когда все увидели, как его халат мелькает в дверях палаты той девушки с легкой амнезией. Я не был обескуражен, когда услышал крик и стуки. Ошалевший парень выскочил из палаты не оглядываясь. Мать с девочкой ходить перестали, а юноша наоборот стал наведываться как можно чаще.

Медсестры, конечно же, разузнали всё из первых уст. Девушка с амнезией перед тем, как лечь в больницу, поссорилась с юношей, поскольку тот давал себе возможность исчезать и не появляться долгое время. Не оповестив его о том, что она теперь – обитатель Больницы, молча волновалась и тем самым ухудшала результаты анализов. После их примирения всё стало налаживаться. И теперь я часто мог видеть их гуляющими по коридорам.

Вот откуда начались мои размышления о навещающих родственниках и пациентов. Понимаю, что история о влюбленных и история о борющихся с амнезией не похожи друг на друга. Но именно тогда я вспомнил этот рассказ. И тогда же в душу закрались сомнения.

Не могла эта легенда заканчиваться именно так: смерть, женитьба и исчезновение.

Глава 4

Сегодня по графику моё дежурство. Я остаюсь один на один с грозной медсестрой, переехавшей сюда из соседнего штата. Не сказал бы, что рад этому, но и не расстроился, потому что её строгость и расчетливость вселяли в меня уверенность за нашу медицину. Чего не скажешь о других медсестрах. Бросив халат на спинку дивана, я сел и подергал чайный пакетик за веревочку. Меньше всего хотелось, чтобы в эту ночь привезли кого-нибудь или чтобы у кого-нибудь случился припадок.

Дверь в ординаторскую медленно открылась, но я не повернулся. Не было желания это делать.

– Доктор Нил? – услышал я за спиной удивленный голос.

Чай двумя каплями упал на колени. На пороге стояла Каролина, держа в руках шапочку.

– Добрый вечер, – ответил я в тон ей. – Что-то случилось?

– Элвина попросила меня заменить её.

– Ах, вот как, – внезапно я расстроился, потому что эта своенравная медсестра никогда не предупреждала о своих уходах, но лишь сказал: – Ну, что ж. Неспокойной нам ночи.

– Неспокойной, – проговорила она.

Несколько несмелых шагов в сторону вешалок, рваные движения во время снятия верхней одежды, взгляд, полный замешательства, сжатые зубы и выпирающие щеки. Я вернулся к чаю. Медсестра набросила на себя верхнюю часть костюма и остановилась. Мое присутствие мешало ей переодеться.

– Доктор Нил?

– Просто Майкл, – бросил я и вышел.

Коридоры такие тихие. Белый свет потолочных ламп освещает стены через промежутки, от чего пол похож на зебру. Плотно прижатые двери палат. Стол-приемная и стопки листов. Вдали у окна покоилась использованная капельница. За спиной коридоры тоже уходили в бесконечность. Одинокая каталка. Над одной из палат произрастает вьющийся плющ.

Это похоже на какую-то странную сказку, странный ужастик, странную басню, странную трагедию. Все они странные, потому что ничто из этого не сравнится с королевством Больница. Казалось, она способна поглотить всех и вся. Даже та девушка с амнезией не сдержалась и поддалась влиянию – закричала на юношу. Но пока ты не закричишь от боли и отчаяния, кто тебя услышит? Никто. Кроме пустых стен Больницы. Да и те не ответят.

– О чем Вы так задумались?

– Да так, – ответил я, опуская голову вниз, разглядывая свои кроссовки. – Чем планировала занять себя? – обернувшись, увидел на ней новый костюм, улыбнулся, одобряя его.

– Я взяла книгу. Но мне не хочется читать, – она говорила размеренно, слегка задумчиво.

– Сегодня удивительная ночь, – произнес я то, что давно крутилось в голове.

– Странная, – озвучила она еще одни мои мысли.

Мы вернулись в ординаторскую. Я взял в руки остывшую кружку, неприятно кольнуло в кожу и в душе. Посмотрел на севшую напротив медсестру. Каролина закинула ногу на ногу, брюки костюма немного задрались, открывая миру щиколотки девушки. Она придвинула к себе сумочку, с неприятным шумом раскрыла её и обеими руками залезла внутрь, словно совершала там операцию на органах желудочно-кишечного тракта. Я непроизвольно поморщился, опуская глаза в пол. Руки желали скорее отделаться от надоедливой холодной кружки, потому она плавала между мной и столом, мучимая моими верхними конечностями.

– Почему Элвина не смогла прийти на дежурство? – спросил я, собираясь с мыслями для того, чтобы начать серьезный разговор.

– Она сказала, что у её матери вчера ночью болело сердце. Потому она не захотела оставлять её одну, – Каролина наконец завершила «операцию» и вынула книгу.

– Почему она всё никак не положит мать в больницу? – некоторое чувство гордости возникло у меня за это слово.