Потерянные

Она взяла с меня обещание молчать. И еще одно обещание – не искать подтверждения её словам.

В ординаторской стояла гробовая тишина. Это ничуть не преувеличение: девушка даже не двигала глазами, и грудь, казалось, замерла. Я медленно сложил пальцы в замок и был готов спросить её, но она подняла голову и начала говорить:

– Извини, это нелегко вспоминать. Для меня прошло недостаточно времени, чтобы абсолютно забыть тот ужас, – она вздохнула, остановившись. – Мне очень многого стоили те дни и те, что шли за ними. Я не знаю, как я не сошла с ума, – она хотела рыдать, я слышал это. – Но до сих пор мне не понятно, почему всё закончилось именно так…

Я хотел прервать её, но пресек своё желание, поскольку знал, она расскажет всё, если я не буду давить и молча выслушаю. Каролина-Элис закрыла глаза, мне показалось, что веки её стали свинцовыми, тяжелыми.

– На самом деле, как я и рассказывала до этого, Элис и Джейсон были знакомы со школы, – меня не удивило, что она говорила о себе в третьем лице. Так она могла отстраниться от ситуации и взглянуть на неё непредвзято. – Не могу сказать точно, когда между ними вспыхнули чувства, потому что они общались так тесно, и это общение каждый день становилось всё более близким. Как обычно то бывает, школьные друзья становятся влюбленными на всю жизнь, – её губы скривились, хотя мне было непонятно от чего. – Вместе приходили в школу, сидели за соседними партами, перебрасывались записками, ходили в столовую и сидели за одним столом, читали одни и те же книжки, вместе уходили домой. Всё это было так естественно, что никому и в голову не приходило, что вся история обернётся именно так, – ладонь легла на лоб и спустилась на глаза. – Хьюго тоже привыкал к ним двоим, но понял свои чувства позднее, чем Джейсон. Они закончили школу и пошли в один медицинский университет. Хьюго опоздал на год и не попал с ними в выпускной год, но он считал это своим преимуществом, он хотел доказать Элис, что достоин её, что он лучше Джейсона-выскочки. Доказать Хьюго не успел, – она снова опустила голову.

Рассказ прервался. Я думал, она будет продолжать и что вся история займет целую ночь. Но девушка поднялась, быстро пролепетала о дежурстве и вышла вон из ординаторской, оставив меня наедине с легким запахом её духов. Меня ничуть не грызет совесть за грубое отношение к ней, и это не моё превосходство над ней как над медсестрой, это очень сильная жажда знать правду. Плохо понимая, зачем мне то нужно, я поднялся и последовал за Каролин-Элис. Накинув на плечи халат, я подошел к столу-стойке, за которым кучами лежали неразобранные или старые личные дела пациентов. Взглянув на часы, протянул руку к стационарному телефону, набрал номер кабинета главного врача и ждал ответа. Гудки тянулись медленно и муторно. В это время медсестра, стараясь не смотреть на меня, ходила от палаты к палате, проверяя спящих. Иногда она улыбалась одними губами, а глаза всё ещё выражали ту задумчивость и желание понять, почему всё произошло именно так. Повторив номер в четвертый раз, я услышал звук поднимающейся трубки. На том конце меня едва не послали, но мне было ясно, что санитары, дежурившие сегодня в том крыле, решили устроить себе небольшой праздник и выпить по нескончаемому количеству стаканчиков. Я вкрадчиво объяснил, что требуется сделать от несоображающего работника, на что он снова и снова говорил одно слово. Надеясь на его ответственность, спросил имя нерадивого санитара, записал на бумажке, которая лежала под рукой, и попрощался. Скулы сжал до того, что по лбу пошла дрожь. Ненавижу нерадивых и ленивых работников.

– Майкл? – тихо окликнула меня Каролина-Элис.

Словно спугнутый заяц, я поднял на неё глаза и выдохнул. Она стояла недалеко от выемки в коридоре, где располагался диван для гуляющих пациентов и их посетителей. Девушка не стала дожидаться моей реакции и прошла в ординаторскую.

– Извини, если я заставляю тебя это делать, – попросил я прощения, когда вернулся в кабинет.

– Ничего, – она сняла шапочку с головы и положила её рядом с собой. – Мне давно хотелось разобраться в этом.

– М-м, Элис? – спросил я осторожно.

Её лицо скривилось, она ответила мне твердым голосом:

– Я не Элис.

После её слов я не мог разобраться с тем, что творилось в моей голове. Губы девушки изобразили ухмылку, руки легко сложились на груди. Если она не является Элис, о которой она рассказывает, то кто же она? Женских персонажей в истории больше нет. Узнать её она могла, лишь являясь ей родственницей или…

– Нет, я не родственница Элис Уайт, – руки освободились друг от друга и уперлись в сидение. – И даже не сестра-близнец.

– Тогда почему? – я смотрел на неё прямо.

– Всё намного проще. Я ненавижу Элис, – каменные слова падали с высокой вершины, глухо отзываясь у подножия. – Ненавижу с тех самых пор, как Хьюго понял, что любит её, – голос начинал дрожать, но лицо старалось сохранять спокойствие. – Я была подругой Элис в университете, но она не знала, что я люблю Хьюго Симмса, её друга детства.