Потерянные девушки Рима

Тогда-то Сандра и услышала совершенно явственно шаги, удалявшиеся в глубину туннеля.

Человек, чей взгляд из темноты так ее напугал, спасался бегством.

14:03

Они направились в одну из квартир-эстафет, которые находились в распоряжении пенитенциариев и составляли часть многочисленного недвижимого имущества, принадлежавшего Ватикану и рассеянного по всему Риму. Там имелись аптечка и компьютер с выходом в Интернет.

Клементе раздобыл смену одежды и бутерброды, чтобы подкрепиться. А Маркус, голый до пояса, стоял в ванной перед зеркалом и зашивал рану хирургической иглой – еще одно умение, о котором он раньше не подозревал, – и, как всегда, избегал смотреть на свое лицо, сосредоточившись на конкретной задаче.

Тем не менее он заметил, что шрам на виске не единственный и сегодняшняя рана – отнюдь не первая из тех, что пометили его тело.

Были другие знаки. Амнезия не позволяла найти воспоминания внутри себя, но можно поискать их на себе. Следы мелких давнишних повреждений: красная отметина на щиколотке, порез на сгибе локтя. Кто знает, может быть, в детстве он упал с велосипеда или, уже будучи взрослым, самым банальным образом за что-то зацепился дома. Так или иначе, шрамы не помогли ничего припомнить. Как это печально – лишиться прошлого. Но вот ребенок, кость которого он нашел, навсегда лишен будущего. В каком-то смысле они оба мертвы. Только с Маркусом смерть поступила по странной своей прихоти, действуя наоборот, от конца к началу.

Пока они ехали из клиники Канестрари в безопасное место, Клементе ввел его в курс дела по поводу Астора Гояша.

Семидесятилетний болгарский бизнесмен уже лет двадцать проживал в Риме. Сфера его деловой активности была обширна: от строительных работ до проституции. Респектабельным его не назовешь: он вел дела с организованной преступностью, занимался отмыванием грязных денег.

– Какая связь между подобным типом и Альберто Канестрари? – недоумевал Маркус. Выслушав рассказ Клементе, он все пытался найти мало-мальски разумное объяснение.

Друг, который тем временем прижимал к его ране гигроскопическую вату и обрабатывал ее антисептиком, пробовал рассуждать:

– Ты не думаешь, что сначала мы должны понять, кто оставил там эту кость?

– Таинственный пенитенциарий, – заявил Маркус с полной уверенностью. – Занявшись этим делом после исповеди Канестрари, он обнаружил останки мальчика в месте хранения особых отходов. Кто знает, может быть, хирург, мучаясь угрызениями совести, собирался избавиться от улик. К счастью, пенитенциарий спрятал плечевую кость так, чтобы мы смогли ее найти, и выцарапал на ней имя Астора Гояша. Иначе она бы сгорела при пожаре в клинике.

– Попробуем выстроить события в ряд, – предложил Клементе.

– Хорошо… Канестрари убивает ребенка. В убийстве замешан преступник крупного масштаба: Астор Гояш. Но нам пока неизвестно почему.

– Болгарин не доверяет Канестрари: у врача стресс, он в прострации и может повести себя неосторожно. И Гояш начинает за ним присматривать: отсюда камеры слежения в амбулатории.

– Для болгарина самоубийство хирурга стало сигналом тревоги.

– Поэтому его люди сразу же подожгли клинику, в надежде полностью уничтожить возможные доказательства убийства ребенка. Вообще-то, они еще раньше унесли из амбулатории шприц, с помощью которого Канестрари сделал себе смертельную инъекцию: все для того, чтобы дело поскорее закрыли.

– Так оно и есть, – согласился Маркус. – Но остается немаловажное звено: что общего между признанным филантропом и преступником?

Клементе не сказал ничего определенного:

– По правде говоря, я не вижу связи. Ты сам сказал: они принадлежали к разным мирам.

– И все же существует какая-то связующая нить, я в этом уверен.

Клементе заговорил так убедительно, как только мог:

– Послушай, Маркус: время работает против Лары. Наверное, тебе лучше не вникать в эту историю и отдать все силы поискам студентки.

Это предложение показалось Маркусу странным. На короткое время он сделал вид, будто полностью занят своей раной, но в то же время следил через зеркало за выражением лица Клементе.

– Возможно, ты и прав, я как раз сегодня об этом подумал. К счастью, ты вовремя явился в клинику: если бы ты меня не увез, те двое прикончили бы меня.

При этих его словах товарищ потупил взгляд.

– Ты следил за мной, верно?

– О чем ты говоришь? – возмутился было Клементе.

Маркус, не веря, повернулся и посмотрел ему в лицо:

– В чем дело? Что ты скрываешь от меня?

– Ничего.

Клементе насторожился, и Маркус попытался нащупать причину:

– Дон Микеле Фуэнте передает исповедь Альберто Канестрари, который собирается покончить с собой, но по распоряжению епископа опускает имя кающегося. Что вы пытаетесь защитить? Кто там, наверху, желает предать все дело забвению?

Клементе молчал.

– Я так и знал, – сказал Маркус. – Канестрари и Астора Гояша связывали деньги, так ведь?

– Непохоже, чтобы хирург нуждался в деньгах, – возразил Клементе без особой убежденности.

Маркус уловил его смущение.

– Больше всего врач пекся о своем добром имени, – сказал он и добавил: – Он считал себя хорошим человеком.