Потерянные девушки Рима

Улыбающийся Филиппо наблюдал за ним с комода, как будто указывал путь. На тумбочке с той стороны кровати, где спала Камилла, стоял детский монитор, с помощью которого мать могла следить за тем, как спит ее новорожденное дитя. Это заставило Маркуса вспомнить о соседней комнате.

Он переступил порог бывшей комнаты Филиппо, теперь разделенной на две равные части. Маркуса интересовала та, где стоял пеленальный столик, высилась гора плюшевых игрушек и бросалась в глаза колыбель.

Где этот ребенок, которого я будто видел собственными глазами? Для чего эта мизансцена, что за обман она призвана скрыть?

Маркус припомнил слова Бруно Мартини: «Муж бросил ее два года назад, начал жизнь заново, с другой женщиной, у них даже есть ребенок».

На долю Камиллы выпало новое страдание. Мужчина, которого она избрала, которого полюбила, покинул ее. Но предательство заключалось не в том, что он стал жить с другой женщиной, а в том, что он подарил той, другой, ребенка. Малыша, который заменил ему Филиппо.

Настоящее страдание – не в утрате ребенка, подумал Маркус. А в том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Но Камилла Рокка хотела остаться матерью во что бы то ни стало.

Додумавшись до правды, Маркус тотчас же обнаружил аномалию. На этот раз она не присутствовала. Наоборот, касалась того, что отсутствовало.

Возле колыбели не было детского монитора.

Если приемник находился в комнате Камиллы, то где был передатчик?

Маркус вернулся, присел на супружескую постель рядом с тумбочкой. Потянулся к рукоятке монитора. Включил прибор.

Сплошной беспрерывный треск. Невнятный лепет тьмы. Маркус пригнулся, прислушался. Ничего. Поставил максимальную громкость. Шум помех заполнил комнату. Маркус ждал, напрягая слух. Протекали секунды, а он все измерял глубину этого моря шепотов, шелестов, надеясь найти малейшую вариацию, хоть какую-то ноту, отличающуюся от прочих.

Потом он услышал. Что-то пробилось сквозь серую пыль, излетающую из динамиков. Звук иной природы. Ритмичный. Не искусственный, живой. Дыхание.

Маркус схватил монитор и, держа его в руках, прошелся по особнячку в поисках источника сигнала. Это не может быть далеко, твердил он себе. Такие приборы имеют радиус действия в несколько метров. Так где же?

Он распахнул все двери, проверил все комнаты. Дошел до задней двери, и сквозь сетку от комаров перед ним предстала нечеткая картина запущенного сада и сарая, где хранились инструменты.

Выходя, он прежде всего заметил, что соседние дома стоят поодаль, а участок окружен высокими соснами, словно ширмой. Место – лучше не придумаешь. По гравиевой дорожке Маркус направился к строению из листового железа. Ноги разъезжались на гравии, насквозь промокшем, струи дождя лупили без передышки, ветер задувал в лицо, словно все, что ни есть, темные силы, сговорившись, строили ему препоны. Но он все-таки дошел. На двери висел тяжелый замок.

Маркус огляделся и тут же нашел то, что нужно: чугунный колышек, вбитый в землю, к которому крепилась поливальная установка. Отложив монитор, он схватился за колышек обеими руками и, поднатужившись, вырвал его. Вернулся к двери и решительно, даже с какой-то яростью, начал срывать замок. Наконец стальная цепь соскочила, дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Маркус, недолго думая, распахнул ее настежь.

Тусклый дневной свет проник в тесную каморку, обнаружив плотный слой мусора и электрический обогреватель. Второй детский монитор стоял рядом с брошенным на пол матрасом, на который сверху была накидана куча тряпья… и в ней вдруг наметилось какое-то движение.

– Лара… – позвал Маркус и умолк, дожидаясь ответа. Ответа не было, и он позвал еще раз, погромче: – Лара?

– Да, – раздался полный недоверия голос.

Маркус бросился к ней. Она лежала, скорчившись, под заскорузлыми одеялами. Изможденная, грязная, она все же была жива.

– Спокойно, я пришел за тобой.

– Помоги мне, пожалуйста, – взмолилась она со слезами, даже не осознавая, что ей уже помогают.

Она все твердила и твердила эту фразу, даже когда Маркус взял ее на руки, вышел с ней вместе под дождь, пронес ее по гравиевой дорожке и они вместе переступили порог особнячка. Тут Маркус остановился.

В коридоре стояла Камилла Рокка, промокшая насквозь. В руках она держала связку ключей и пакеты с покупками. Сотрудница социальной службы застыла как вкопанная:

– Он забрал ее для меня. Он сказал, что я могу оставить себе ее ребенка…

Маркус понял, что она имеет в виду Джеремию Смита.

Женщина пристально посмотрела на Маркуса, потом перевела взгляд на Лару:

– Она его не хотела.

Зло, единожды порожденное, порождает другое зло, – слова Джеремии Смита. Жизнь не пощадила Камиллу. Но именно то, что она испытала, сделало ее такой. Она приняла дар монстра. Маркус даже понял, почему этой женщине удалось его обмануть. Она создала для себя параллельный мир, почитая его реальным. Она вела себя естественно, а не играла роль.

Маркус продолжил путь, прошел мимо нее с Ларой на руках. Не взглянув, не сказав ни слова, вырвал у нее из рук ключи от малолитражки.