Потерянные девушки Рима

Фигуры вокруг нее понемногу выступают из тьмы. За алтарем новым светом сияет святой Раймондо из Пеньяфорта. Иисус Судия и два ангела тоже облекаются в иной, нестерпимый блеск. На шероховатой стене, серой от копоти, проступают контуры. Это фрески. Сцены благочестия и покаяния, но также и прощения.

Чудо свершается перед ее глазами, и Сандра не верит себе. Самая бедная капелла, где нет ни мрамора, ни украшений, становится прекрасней всех других.

Новый свет скользит по голым стенам, покрывая их бирюзовыми инкрустациями, которые, лучась, поднимаются к сводам. Искрящиеся нити вьются вдоль колонн, которые казались нагими. Всюду – синева, напоминающая о покое океанских глубин.

Сандра улыбается. Фосфоресцирующий лак.

Пусть существует логическое объяснение, шаг, который она совершила внутри себя по дороге к чуду, не диктовался разумом. Она погрузилась в самозабвение, приняла как данность свою ограниченность, радостно отдалась на волю неизмеримого, непостижимого. Не разум вел ее, но вера.

Вот последний подарок Давида. Послание любви. Прими мою смерть, не спрашивай, почему такая судьба выпала именно нам. Только так ты сможешь снова быть счастлива.

Сандра смотрит ввысь и благодарит его.

– Нет здесь никакого архива. Единственная тайна – красота.

За ее спиной слышатся шаги. Сандра оборачивается. Перед ней стоит Маркус.

– Секрет свечения относится к семнадцатому веку, его открыл сапожник из Болоньи, который растолок какие-то камешки и нагрел их, смешав с углем. Обнаружился странный феномен: побыв под воздействием дневного света, они на протяжении нескольких часов продолжали испускать сияние в темноте. – Маркус обвел рукой капеллу. – То, что ты видишь, через несколько десятков лет сотворил, применив состав сапожника, безымянный художник, расписывавший капеллу. Представь себе изумление людей той эпохи, никогда не видевших ничего подобного. Сейчас это не так удивляет нас, поскольку мы знаем причину явления. Во всяком случае, каждый волен выбирать, видит ли он перед собой очередную достопримечательность Рима или же некое подобие чуда.

– Хотела бы я увидеть чудо, серьезно, хотела бы, – с грустью призналась Сандра. – Но разум берет свое. Тот же разум, который говорит мне, что Бога нет и что Давид – не в раю, где вечная жизнь и нерушимое счастье. Но как мне хотелось бы ошибиться.

Маркуса это не смутило.

– Понимаю. Когда один человек впервые привел меня сюда, он сказал, что здесь я найду ответ на вопрос, которым я задавался с тех самых пор, как после амнезии мне поведали, что я священник. – Он дотрагивается до шрама на виске. – Я спрашивал себя: если я и правда священник, где же моя вера?

– И каков же был ответ?

– Что это – не простой дар. Веру нужно все время искать. – Он опускает глаза. – Я ищу ее среди зла.

– Что за странная судьба объединяет нас. Ты должен разобраться с пустотой в памяти, я – с обилием воспоминаний о Давиде. Я вынуждена помнить, ты приговорен к беспамятству. – Сандра умолкает, глядя на него. – И что теперь, ты будешь продолжать?

– Я еще не знаю. Но если ты спрашиваешь, не боюсь ли я, что однажды чему-то удастся совратить меня с пути, я могу только ответить: «Да, боюсь».

Сандра кивает, но чувствует, что сказала не все.

– Я должна тебе кое-что сообщить. – Она надолго умолкает, ей не найти нужных слов. – Один человек тебя ищет. Я думала, что ему нужен архив, но после того, что увидела здесь, поняла: у него другая цель.

Маркус взволнован:

– С чего ты взяла?

– Сама не знаю, но он мне лгал. Выдал себя за сотрудника Интерпола, но это неправда. Не знаю, кто он такой на самом деле, но боюсь, что он опасен.

– У него не получится меня найти.

– Нет, получится. У него есть твоя фотография.

Маркус думает.

– А если и найдет, что он может мне сделать?

– Убить тебя.

Уверенность Сандры не производит на него впечатления.

– Откуда ты знаешь?

– Если он не полицейский и не собирается арестовать тебя, остается одно.

Маркус улыбается:

– Я уже один раз умирал. Теперь мне не страшно.

Сандру убеждает безмятежность священника, он внушает ей доверие. Она до сих пор помнит, как Маркус в больнице погладил ее по волосам. Ей было приятно.

– Я согрешила и не могу простить себя.

– Можно простить все, даже смертный грех. Но просить об этом недостаточно. Нужно поделиться с кем-то своей виной, обнаружить ее – это первый шаг к избавлению.

Тогда Сандра склоняет голову, закрывает глаза и чистосердечно во всем признается. Аборт; любовь, утраченная и обретенная; наказание, какое она избрала для себя. Все происходит совершенно естественно, слова выплескиваются из самых глубин. Ей казалось, что она сбросит с себя тяжелый груз. Но ничуть не бывало: все уплотняется. Пустота, которую оставил в ней так и не рожденный ребенок, зарастает. От тоски, терзавшей ее последние месяцы, остается один только шрам. Сандра чувствует в себе перемены, она обновляется, становится другой.