Потерянные девушки Рима

И вот однажды в ее жизнь входит Гвидо Альтьери. Красивый юноша, старше ее на несколько лет. Из известной, уважаемой семьи. Адвокат с хорошим будущим. Валерия знала, что не способна любить кого-то одного исключительной, верной любовью. Гвидо в глубине души тоже сознавал, что эта женщина никогда не будет никому принадлежать – самовлюбленная, она считала себя слишком красивой для одного-единственного мужчины, – и все же сделал ей предложение.

Отсюда все и началось, сказал себе Маркус, вставая с постели, чтобы найти ручку и бумагу для записей. Брак был только началом, первым звеном в цепи событий, на первый взгляд счастливых и завидных, которые, однако, неизбежно привели к кровавой расправе в спальне.

Маркус нашел блокнот. На первой странице изобразил символ треугольника. На второй написал слово «EVIL».

Валерию Альтьери вожделели все мужчины, но никто, по сути, так ее и не заполучил. Желание, когда оно выходит из-под контроля, заставляет нас совершать поступки, на которые, по нашему глубокому убеждению, мы не способны. Растлевает, изнуряет, а иногда толкает на убийство. Особенно когда вожделение преображается настолько, что становится опасным.

Наваждение, с полной убежденностью подумал Маркус, – вот что мучило Раффаэле Альтьери.

Если юношу преследовала мысль о матери, которую он едва знал, возможно, кто-то другой испытывал сходное наваждение. И какое решение единственно приходит на ум в подобных случаях? Маркус боялся ответа. Но все же произнес вполголоса одно-единственное слово:

«Истребить».

Уничтожить объект наваждения, сделать так, чтобы он больше не доставлял страданий. И удостовериться, что это навсегда. Чтобы добиться такой цели, в некоторых случаях недостаточно даже и смерти.

Маркус вырвал из блокнота листки с символом и надписью. Подержал их в руках, переводя взгляд с одного на другой, пытаясь отыскать ключ к тайне.

Он почувствовал за своей спиной, как кто-то сверлит его пристальным взглядом. Повернулся и увидел, кто наблюдает за ним. Его отражение в оконном стекле. Но человек, ненавидевший зеркала, на этот раз не двинулся с места.

Он прочел надпись, отразившуюся в стекле, – «EVIL», зло, – но справа налево.

Спектакль ужаса, повторил он. И понял, что женский крик, который донесся из офиса Раньери, не был слуховой галлюцинацией. Он в самом деле звучал.

* * *

Обширная вилла из красного кирпича утопала в зелени и тиши престижного района Олджата. Ее окружал роскошный сад с английской лужайкой и бассейном. В двухэтажном доме горел свет.

Маркус прошел по дорожке. Ворота подобных жилищ открывались перед немногими избранными. Но он проник без всякого труда. Не включилась сигнализация, не прибежал охранник. Это могло означать только одно.

На вилле ждали гостей.

Стеклянная дверь была открыта. Маркус переступил порог и оказался в элегантной гостиной. Ни голоса, ни малейшего шума. Справа виднелась лестница. Маркус стал подниматься. Дальше свет был везде выключен, только в глубине коридора можно было различить блики огня. Маркус пошел на это пламя, уверенный, что в конце пути обретет то, что искал.

Хозяин сидел в кабинете, развалившись в кожаном кресле, спиной к двери, с бокалом коньяка в руке. Рядом – разожженный камин. А напротив, точно как в офисе Раньери, – нелепое сочетание плазменного телевизора и старого кассетного видеомагнитофона.

Человек в кресле понял, что к нему пришли.

– Я отпустил всех. В доме больше никого нет. – Адвокат Гвидо Альтьери встречал свою судьбу самым прагматическим образом. – Сколько вы хотите?

– Мне не нужны деньги.

Адвокат хотел было обернуться:

– Кто вы?

Маркус остановил его:

– Если вас не затруднит, оставайтесь так: я бы предпочел, чтобы вы не видели моего лица.

Альтьери подчинился:

– Вы не хотите назвать себя, и вы пришли не за деньгами. Тогда что вас привело в мой дом?

– Я хочу понять.

– Раз вы явились сюда, вы уже все знаете.

– Не все. Вы намерены мне помочь?

– Зачем?

– Затем, что, кроме вашей собственной, вы еще можете спасти невинную душу.

– Слушаю вас.

– Вы тоже получили анонимное послание, так ведь? Раньери погиб, двое наемных убийц застрелены, их тела сожжены. И теперь вы задаетесь вопросом, не я ли отправлял все эти записки.

– В той, которую получил я, сообщалось, что нынче вечером мне нанесут визит.

– Я не писал ее, и я здесь не для того, чтобы причинить вам вред.

Хрустальный бокал в руке Альтьери весь искрился, отражая пламя.

Маркус помолчал, потом перешел к делу: