Потерянные души

К тому времени, когда я приехал, Кайл уже побывал совсем один в раздевалке, разломал несколько шкафчиков и вернулся в класс.

Было жутко стоять с директором в зале, где шумные собрания подбадривали команду, где Кайл заставлял толпы вскакивать на ноги перед матчами и где сегодня его подружка упала на колени.

Мое появление было встречено свиным хрюканьем. Местные подонки несли вахту перед дверью директорского кабинета. Стэн только свирепо посмотрел на них, а они встретили его взгляд ухмылками, уже накачавшись, все в униформе протестующих — длинные грязные патлы, расшнурованные кеды, размалеванные майки и клетчатые фланелевые рубашки. Пахло арахисовым маслом. И травкой.

Стэн закрыл дверь кабинета, поблескивающую матовым стеклом.

— Прошу, садитесь.

Я познакомился с ним, когда мы с Джанин вступили в клуб любителей бриджа. Он был отличным парнем, но вот одевался чудно. Носил просторные костюмы, как новый муж Джанин, с черной либо белой прошивкой и крашеную накладку.

Стэн быстро перебросил несколько карточек своей настольной картотеки и нашел расписание класса, в котором учился Кайл.

— Знаете, я ощущаю себя смотрителем зверинца. — Он посмотрел на меня. — Не понимаю, почему мы всегда должны посылать мальчиков выполнять работу мужчин. Вот чем мы вечно занимаемся: прячемся за собственными слабостями и посылаем мальчиков сражаться в развязанных нами войнах.

Стэн заговорщически наклонился ко мне:

— Ненавижу спорт. Истинная правда. Теперь никто не получает подлинного образования. Повсюду только сборища, чтобы подбодрить команду. Вот что я вам скажу: мне так и хочется подложить динамит под этот физкультурный зал.

Я посмотрел на него. На стол с баночкой мятных леденцов.

— Мы — питомник на потребу национальных лиг. Вот во что превратилась школа.

Я слегка повысил голос:

— Стэн!

Он посмотрел на меня, держа в руке карточку с расписанием Кайла. Я прокашлялся.

— Черил… Она хорошо учится?

— Более чем. Только высшие оценки. — Стэн снова пошарил по картотеке. — Ага, вот ее расписание: биология, английский, математика. Она вам нужна?

— Нет… я просто поинтересовался. — Но Стэн все равно вручил мне карточку. Я прочел ее. — Не похоже на выбор лидера болельщиков.

— В подобной школе приспосабливаются к тому, что требуется.

— Мне это как-то не приходило в голову. — Я помолчал. — Стэн, вы не знаете, как давно они вместе?

— С этого семестра, по-моему. Черил начала помогать Кайлу с английским. — Стэн снова наклонился ко мне. — Отчего такой интерес к ней?

— Просто надеюсь, что она оправится — эмоционально.

— А-а! Не думаю, что вам стоит тревожиться. Черил уже доказала свою стойкость.

— Каким образом?

— Она могла бы сохранить этого ребенка и обеспечить себя на всю жизнь, если Кайл сделает карьеру, но не думаю, что в ее планы входит оставаться здесь или с ним. Ее будущее где-то в другом месте. Она ищет подходящий колледж в других штатах.

Я сказал, изменив тон:

— Во всяком случае, хоть кто-то из них выбирается отсюда.

— Если мы сумеем спасти хотя бы одного, значит, наша работа не совсем лишена смысла.

На этом разговор, по сути, завершился. Из приемной донесся крик.

— Черт побери! — Лицо Стэна утратило безмятежность. Он вскочил на ноги и почти втолкнул меня в обитель секретарш.

Жутко одетая женщина — широкий свитер с капюшоном, тартановая юбка и молочно-голубые сапожки — была вся покрыта нажеванными бумажными шариками. Она что-то размножала на мимеографе.

— Это Джонс, — сказала одна из секретарш, указывая на парня в майке «Лед Зеппелин».

Стэн крикнул:

— Ко мне в кабинет, Джонс, сию же минуту!

В ответ ребята устроили кошачий концерт.

Стэн повернулся на каблуках.

— Останутся после уроков — Джонс, Картер, Нейлсон, Фарбер. Запишите, мисс Адамс. — И, не взглянув на меня, он добавил: — Вызовите Кайла Джонсона в учительскую.

Я шел по длинному школьному коридору и вспоминал, как Стэн однажды сорвался на вечере сбора средств для мэра. Прежде чем жена уволокла его, он признался мне, что чувствует, будто застрял в какой-то петле времени, что он стареет, а дети, с которыми он сталкивается каждый день, не меняются. И назвал какого-то персонажа греческой мифологии, о котором я никогда не слышал, тоже обреченного на такую судьбу.

Я ждал в учительской. Там не было ничего, что делало бы это помещение именно учительской. Просто комната, какую найдешь в любой конторе, с торговыми автоматами и непременным кофейником — подателем наркотика для людей нашего, близкого к пожилому, возраста, наркотика, который поднимает нас из постели и поддерживает на протяжении всего дня.

Вошел Кайл. Он как-то съежился.

— Садись-ка! — Мне не было известно, знает ли он, что Черил сделала аборт, и я ждал, что он скажет.

Время от времени снаружи слышались шаги, но чаще там было тихо. Издалека доносились звуки репетирующего оркестра. Начались уроки.

Кайл сел и долго не поднимал на меня глаз.

Когда он заговорил, голос у него дрожал:

— Вы помните казни египетские и ту, последнюю, казнь, которая убила первенцев проклятых? Вот что я чувствую. Как говорила моя мать, так и случилось.