Потерянные души

Вернулся он в сопровождении полноватого однорукого мужчины, маленькой, хрупкой женщины и парнишки лет 12 — высокого и строй-ного. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы не ужасный шрам от ожога, спускавшийся от левой брови до самого подбородка, словно скашивая половину лица. Но было видно, что па-ренек не придает никакого значения своему уродству, свыкнувшись с ним. Это не ожесточило его сердца, не легло незаживавшей раной на душу: в глазах горела доброта и приветливость, а на губах играла теплая улыбка.

Дубрава, положив Полеси руку на плечо, ждала их на крыльце.

— Ну вот, хозяюшка, и соседи ваши, — промолвил Влас. — Знакомь-тесь. Аламир у нас тут ведет что-то вроде летописи, так что ему известно все, что происходит в деревне. Ивушка кружевница и выши-вальщица, мастерица знатная, а Видимир — твоей ученицы сверстник, парнишка веселый и на руки умелый.

— Да, Влас, силен ты хвалить, — смущенно улыбнулся Аламир. — Знайте, он ведь такой речистый потому, что сам у нас в деревне за сказителя: набродится по миру вместе со Старшим, а потом долгими вечерами всех историями тешит.

Дубрава в ответ тоже улыбнулась, облегченно почувствовав, что напряжение спало, волнения улеглись. Здесь действительно все были своими, близкими и доброжелательными.

— Что это я? — встрепянулась женщина. — На пороге с гостями раз-говариваю, вместо того, чтобы пригласить в дом…

— Нет, нет, — остановила ее Ива. — Мы только поздороваться приш-ли, познакомиться и вовсе не хотим вам мешать устраиваться на новом месте.

— Да и отдохнуть вам надо хорошенько, — поддержал ее муж. — Уста-ли, небось, с дороги. Мы пойдем, а если что понадобится — милости просим к нам. Мы тут рядышком живем, вон наш дом, за садом.

— Приходите к нам вечером. Я заварю трав, наделаю пиро-гов…

— С радостью, — еще раз улыбнувшись на прощение, те ушли.

— Какие замечательные у нас соседи, — глядя им вслед, прошепта-ла Дубрава.

— Да, — кивнул Влас. — Вот что, тут новички всегда первое время всех сторонятся. Не надо. Помни, здесь только свои. А вместе жить куда легче.

— Мне нужно время, чтобы поверить в это, привыкнуть… Но я постараюсь не шарахаться от соседей.

— И правильно… Только… Они обязательно сами заговорят об этом вечером, но лучше тебе все узнать заранее… Ива — не колдунья.

— Что? — женщина сразу даже не поняла.

— Она — лишенная дара.

— А Аламир?

— Мой старший брат. Вот такая история… Если тебе интерес-но, я расскажу, как все вышло.

— Говорить о других, да еще за их спинами… Так нельзя.

— Это не разговор о других, — качнул головой колдун, — а рассказ, ставший частью истории колдовского народа. Той истории, которую, во имя будущего, следует знать и помнить.

— И все же… — ей было страшно любопытно, однако, сама не зная почему, она продолжала отказываться. — Мне бы не хотелось, чтобы воспоминания причиняли тебе боль…

— Если душе и были когда-то нанесены раны, то они давно за-жили. Теперь память — лишь тень минувшего, бестелесная и бесчувс-твенная. Но в ней хранятся знания, которыми полезно поделиться с другими… Аламиру и Иве прошлось многое пережить, но ты сама ви-дишь: сейчас они счастливы. Они верят, что судьба вела их через испытания, чтобы сделать радость обретенного сильнее. И они бла-годарны за все: за свет и мрак, за счастье и горе, веря, что все было предопределено…

— Ну что ж, — она вздохнула, — раз так, рассказывай, — Дубрава села на ступеньку крылечка, при-готовившись слушать. Колдун опустился с ней рядом.

— Сами боги свели их. Аламир в то время бродил по миру в по-исках своей судьбы, своего дома. Проходя мимо шумной, разлившейся по весне реки возле города, он услышал, как кто-то зовет на по-мощь, увидел девушку, из последних сил боровшуюся с течением. Аламир спас ее, отнес домой… Ива была единственной дочерью городского головы, человека богатого и знатного. Она долго пробыла в холод-ной воде, сильно замерзла и заболела, и мой брат, назвавшись ле-карем, остался, выходил ее. Думаю, тогда он снова вырвал ее из рук смерти… Так случилось, что он полюбил ее. Той же было чуть больше шестнадцати… Девчонка, она без памяти влюбилась в своего спасителя… Ее родители знали, что брат — колдун, но согласились на этот брак, при том условии, что молодые останутся жить с ними и Аламир скроет от других правду о себе.

— Но колдуны не могут обманывать! Обычаи запрещают нам лгать!

— Никто не лгал. Если бы его спросили напрямую, Аламир ответил бы. Но ни в ком из горожан не возникло подозрений и ему дол-го удавалось сохранять все в тайне… Дубрава, к чему делать вид, что подобного никогда не было и нет? Мало ли колдунов, запрятав поглубже силу, отказавшись от своей дороги, заставив себя забыть о родных, выбрали ничем не приметную жизнь среди людей?

— Это предательство!

— Нет, — в его глазах была мольба — просьба по-нять.

— Прости, — вздохнула Дубрава. — Я еще ничего не знаю, а уже спешу осудить. Что же эта жизнь делает с нами!…Прошу тебя, продолжай.