Потерянные души Уиллоубрука

Помертвев, Сейдж быстро придержала тележку, чтобы посмотреть, нет ли у пострадавшей синяка или раны. К счастью, на бледной коже не было никаких следов и по ноге не текла кровь.

Вновь двинувшись с места, Сейдж встала на цыпочки, пытаясь рассмотреть поверх опущенных голов и поникших плеч, куда они идут. Она искала и Тину, но выхватить взглядом в беспорядочной толпе одного человека было невозможно. В конце коридора виднелись двустворчатые стальные двери: хотелось бы думать, что их ведут в учебный кабинет, где есть парты, учитель и нечто вроде порядка. В конце концов, Уиллоубрук называется школой. Наверняка большинство родителей отправляют сюда детей потому, что здесь к их услугам имеются специальные педагоги, умеющие работать с инвалидами. Должны же быть причины, по которым здесь оставляют детей. У Сейдж вспыхнула крошечная искорка надежды. Учитель, конечно же, выслушает ее.

И тут она увидела, куда их ведут, и ужас ледяной плитой придавил ей сердце.

Глава шестая

У медицинского поста, где Сейдж впервые увидела сестру Вик, два ражих санитара следили за тем, чтобы обитательницы по одной подходили к женщине в серой юбке и синей блузке, а та с каменным лицом выдавала каждой пластиковую чашечку с лекарством. Сестра Вик контролировала процесс из-за стойки, доливая воды в стакан и пополняя таблетками чашечки. Одна за другой обитательницы подносили чашечки к губам, запивали водой из стеклянного стакана и проглатывали лекарство, запрокинув голову. После этого женщина в серой юбке забирала пустые чашечки и возвращала их на стойку, а сестра Вик жестом отсылала пациенток к дверям в конце коридора. Очередь медленно, но верно продвигалась вперед. Больных, сидевших в каталках и тележках и не способных приподняться самостоятельно, выпрямляли санитары, и женщина в серой юбке подносила им чашечки ко рту и давала запить, не обращая внимания, что вода льется им на подбородок и шею. Если обитательница, сидячая или дееспособная, по какой-то причине упрямилась, санитары насильно запихивали таблетки пальцами в раскрытые рты, не давая даже воды. Сейдж не знала, что делать. Нельзя было позволить им одурманить ее, превратить в зомби, чтобы она целыми днями спала или металась по этому свинарнику. Она никогда не выберется оттуда, если ее будут то заводить, то вырубать очередными мощными препаратами. Потом она поняла, что никто не проверяет, в самом ли деле пациент проглотил таблетку: ни санитары, ни серая юбка, ни сестра Вик. Если действовать с оглядкой, можно спрятать пилюли во рту, а потом избавиться от них. Никто не узнает. Уж наверное она не единственная в Уиллоубруке, кто так делает. Конечно, если ее поймают, то, скорее всего, накажут, но рискнуть стоило.

И тут в начале очереди она заметила стройную девушку со знакомой копной соломенных волос; та раскачивалась, словно под музыку. Сейдж задохнулась.

Розмари.

Бросив тележку, Сейдж бочком протиснулась мимо, царапая ноги об огромные колеса, и начала решительно проталкиваться сквозь толпу к медпункту, к сестре. Аккуратно раздвигая в стороны девушек и женщин, вытянув шею, она спотыкалась о разбросанные колени и ступни, налетала на плечи и головы, стараясь не потерять равновесие. Хотя падать было некуда: пациентки были прижаты друг к другу, как спички в коробке, заполняя все свободное пространство.

— Розмари! — позвала Сейдж.

Девушка с соломенными волосами как раз подошла к женщине в серой юбке и приняла от нее пластиковую чашечку.

— Розмари! Это я, Сейдж! Обернись! Я здесь!

Боковым зрением Сейдж заметила, что Марла с перекошенным злобой лицом прокладывает путь через толпу и направляется к ней.

— Не смей бросать тележку! — рявкнула она. — Немедленно вернись!

Сейдж замерла; адреналин огнем заструился в венах. Если Марла отправит ее в яму или сестра Вик накачает таблетками, все будет кончено. Она пробилась назад к тележке и взялась за ручку. К счастью, Марла, убедившись, что Сейдж вернулась на место, остановилась и принялась ждать у стены. Вздохнув с облегчением, Сейдж привстала на цыпочки, и та сестру.

Выпив таблетки, Розмари вернула чашечку женщине в серой юбке. Сейдж чуть было снова не позвала сестру, но прикусила язык. У нее будет время найти Розмари в столовой или в учебном кабинете. Сейчас они в любом случае не смогут добраться друг до друга.

Затем Розмари повернулась в профиль, и сердце у Сейдж упало. Высокий крутой лоб, выпученные глаза и заячья губа — это не Розмари. Черт. Надо же быть такой дурой! Неужели она в самом деле думала, что все окажется так просто?

Кроме того, если бы Розмари вернулась, доктор Болдуин понял бы, что Сейдж говорит правду. Розмари отвели бы в палату, а ее саму отпустили. А вдруг доктор Болдуин решил не отпускать ее, чтобы она не сообщила в полицию, как ее держали в Уиллоубруке против воли? Вдруг он пытается скрыть, что с Розмари случилась беда?

Нет. Нельзя так думать. Это реальная жизнь, а не фильм ужасов, где злой доктор убивает здоровых людей и прячет тела в подвале. Но опять же: ни один ужастик не сравнится с кошмаром Уиллоубрука.