Потерянные годы

На противоположной от кровати стороне комнаты располагалась небольшая, но аппетитная на вид кладовка – полки с фруктами и крупами, хлебом и сыром. С одной стороны от кладовой стояли два низких табурета, с другой находился очаг. В очаге трещало яркое пламя, освещавшее помещение и туннель, ведущий наружу. Рядом с очагом стоял железный котел. Миски и чашки с остатками пищи были свалены рядом – возможно, хозяин надеялся, что через какое-то время они, наконец, вымоются сами собой.

У дальней стены, в кресле с высокой спинкой, сидел погруженный в чтение человек с длинными волосами. Лохматые седые брови торчали над глазами, подобно кустам ежевики. На нем была широкая белая туника с высоким воротником, подпиравшим подбородок. Пару секунд он сидел, явно не замечая моего появления.

Я сунул кинжал обратно в мешок. Человек не тронулся с места. Чувствуя себя неловко, я кашлянул.

Человек по-прежнему не поднимал глаз от книги.

– Спасибо за то, что пригласил меня войти.

На этот раз хозяин норы пошевелился.

– Добро пожаловать. А теперь, если тебе не трудно, запри, пожалуйста, наружную дверь. Сквозняки, понимаешь ли. Уж не говоря о всяких разных тварях, которые любят бродить по ночам. Там есть засов, ты увидишь.

Он помолчал; затем, видимо, заметил Шима.

– И скажи своему миниатюрному другу, что он совершенно не обязан к нам присоединяться. Я на него нисколько не обижаюсь. Конечно, очень жаль, что он не отведает моего свежего клеверного меда.

Я услышал, как дверь наверху захлопнулась. Через несколько секунд Шим уже стоял рядом со мной.

– Я передумали, – просительно пробормотал он.

Человек закрыл книгу и вернул ее на полку у себя за спиной.

– Самое лучшее, чем можно завершить день, проведенный за чтением хороших книг – это почитать хорошую книгу.

Я невольно улыбнулся.

– Никогда не видел столько книг сразу.

Человек кивнул.

– Книги помогают мне. Жить дальше. И трудиться. И находить скрытое значение в каждом сне, в каждом листе дерева, в каждой капле росы.

Я побелел. Однажды в разговоре со мной Бранвен произнесла точно такие же слова!

– Я хотел бы лишь одного: чтобы у меня было больше времени для чтения. В наши дни, как тебе наверняка известно, нас многое отвлекает.

– Ты имеешь в виду гоблинов и им подобных.

– Да. Но именно «им подобные» больше всего беспокоят меня. – Он с мрачным видом покачал головой, откладывая в сторону очередную книгу. – Вот почему у меня сейчас так мало времени для любимых историй. Я пытаюсь найти в книгах хоть какой-нибудь ответ – чтобы история самой Финкайры не закончилась раньше времени.

Я кивнул.

– Мрак распространяется все дальше.

Не поднимая глаз от страницы, старик ответил:

– Это так! У Софокла – ты знаешь древнегреческих драматургов? – есть замечательное выражение. В «Эдипе», если память мне не изменяет. «Зачахли в почве молодые всходы»[30]. Именно это и происходит с нашей землей. Почва истощается. Жизнь чахнет. Все чахнет.

Он снял с полки очередную книгу и положил ее на первую, которая еще лежала у него на коленях.

– Но нельзя терять надежду. Вполне может оказаться, что ответ найдется в какой-нибудь забытой книге. Везде поищешь, и опять разгадку стоит поискать. – Он поднял голову, и на лице его промелькнуло смущенное выражение. – Прости за то, что говорю стихами. Видимо, это как-то само получается. Даже когда я пытаюсь перестать сочинять стихи, все равно не могу остановиться. Итак, как я говорил, коль хочешь мудрость обрести, ты труд забытый прогляди.

Человек откашлялся.

– Но на сегодня довольно об этом. – Он махнул рукой в сторону кладовой. – Вы не голодны? Угощайтесь, пожалуйста. Мед слева, около слив. Там вы найдете много хлебов, выпеченных дважды, как это делают жители деревни Слантос, на севере.

– Никогда о такой не слышал, – признался я.

– Это неудивительно. – Старик снова принялся перелистывать страницы. – Лишь малая часть северных земель исследована и нанесена на карту. Стоит только вспомнить Потерянные Земли! Там тоже вполне могут жить люди самого необычного вида, люди, которых никогда не посещали путешественники.

Он ниже склонился над книгой, заинтересовавшись какой-то страницей.

– Могу я узнать ваши имена?

– Меня называют Эмрис.

Человек поднял голову и как-то странно посмотрел на меня.

– Называют? Ты говоришь так, будто не уверен в том, что это твое настоящее имя.

Я покусал губу.

– А как насчет твоего спутника?

Я оглянулся на коротышку, который уже вовсю хозяйничал в кладовой, поглощая хлеб, намазанный свежим клеверным медом.

– Это Шим.

– А я Каирпре, скромный поэт. Прости меня, я слишком погружен в свои занятия, чтобы быть хорошим хозяином. Но я всегда рад гостям.

Он закрыл книгу, по-прежнему не сводя с меня взгляда.

– Особенно гостю, который так сильно напоминает мне о дорогом друге.

Странно, но я ощутил страх, задавая вопрос:

– И кто же этот друг, могу я спросить?

– Мы были близко знакомы с… твоей матерью.

Каждое слово падало тяжело, словно молот на наковальню.

– С моей… моей матерью?