Потерянные и забытые воспоминания

— Вообще-то, я уже ценю то, что он пришел ко мне на помощь, — тихо признается Анна. — Я правда рада, что он не ведет себя как трус. Да и то, что Даниэль честно признался в измене, не может оставить меня равнодушной. По крайней мере, я ценю его честность.

— Для него важно оставаться честным с тобой, — уверенно отвечает Питер. — Это лучшее, что он может сделать. Да, может быть, правда неприятная, но лучше уж знать ее и попробовать ее горький вкус, чем вечно есть сладкое. Даниэль правильно поступил, что во всем признался и не стал отпираться. Меня его смелость восхищает.

— Ты прав… Если бы он начал все отрицать, я бы точно не смогла простить его.

— Поверь, Анна, мы не одобряем того, что сделал Даниэль, и он это знает, — уверенно отвечает Терренс. — Но его можно оправдать. Потому что он не понимал, что делал, и ничего не помнил. Та девчонка ловко обвела его вокруг пальца, заставив поверить тому, что ей было выгодно и настроив нашего приятеля против всех нас.

— Но откуда эта стерва появилась? Как она узнала про Перкинса?

— Никто не знает, милая, — мягко говорит Питер. — Но не исключаю, что это как-то связано с группой.

— Хочешь сказать, что она — его фанатка?

— Возможно. Но это обязательно выяснится, если она снова объявится и начнет преследовать Дэна. Он уже пообещал, что если не посадит эту девчонку или не отправит ее в психушку, то обязательно добьется ее депортации в Испанию.

— А вы не знали эту девчонку?

— Нет, Анна, мы ее раньше не видели, — уверенно отвечает Эдвард. — Только я видел ее в больнице и узнал, когда Перкинс однажды обвинил нас во лжи и показал фальшивую фотографию Бланки и его самого.

— Вы и правда разругались с ним? — хмурится Анна.

— Правда, — кивает Терренс. — Мы все могли разорвать дружбу с ним и были страшны обижены. Хотя и понимали, что все изменится, когда к Даниэлю вернется память.

— Удивительно, что вы так легко сумели простить его.

— Мы просто понимали, что имеем дело не с нашим другом, а с кем-то другим. Тем, в кого его превратила та Бланка. Нам ничего не оставалось, кроме как ждать.

— Ясно…

— И давай будем откровенными: любой из нас мог быть на его месте, — уверенно отмечает Эдвард, приобняв рядом находящуюся Анну за плечи. — Любой. Я, Терренс, Питер… Наталия, Хелен, Ракель, ты… Никто от подобного не застрахован.

— Я знаю…

— Даниэль не виноват в том, что его травма головы привела к потере памяти. Надо радоваться, что для него все не закончилось куда более тяжелыми последствиями. Перкинс довольно быстро восстановился и сейчас чувствует себя хорошо.

— Ты прав… — без эмоций отвечает Анна и тихо шмыгает носом. — И это все моя вина…

— Нет-нет, подружка, не говори так.

— Уж лучше бы я страдала вместо Даниэля и приняла бы весь удар на себя. Я! — Анна проводит руками по лицу и волосам. — Только я должна была страдать! Потому что все разрушено по моей вине.

— Пожалуйста, Анна, не вини себя, — мягко просит Терренс и берет Анну за руки. — Ты ни в чем не виновата.

— Виновата, Терренс, — дрожащим голосом произносит Анна. — Все рушится по моей вине, Даниэль страдал по моей вине, и вы все вынуждены рисковать тоже из-за меня.

— Перестань, дорогая, — качает головой Питер.

— Боже, ну зачем я вообще устроила скандал из-за каких-то сигарет и пыталась шантажировать его? — тихо стонет Анна. — Почему? Хотела как лучше, но в итоге все испортила!

— Мы все понимаем, Анна, — тихо произносит Терренс, присаживается рядом с Анной, приобнимает ее за плечи и прижимает к себе, пока Эдвард садится напротив девушки рядом с Питером. — Мы знаем, что ты делала все это ради блага нашего друга.

— Да, но я вела себя неправильно! — издает тихий всхлип Анна. — Вместо того чтобы помочь на деле, я лишь упрекала, угрожала и обвиняла в неуважении ко мне!

— Успокойся, дорогая, успокойся…

Терренс покрепче прижимает Анну к себе, держа ее в своих объятиях и пытаясь успокоить поглаживаниями по голове, пока Эдвард с Питером с грустью во взгляде и болью в сердце наблюдают за девушкой, в какой-то момент переглянувшись между собой.

— Прости, Анна, но разве ты сама не понимала, что делаешь ему только хуже? — неуверенно спрашивает Эдвард.

— Понимала, — тихо произносит Анна. — Но не могла сдержаться, чувствуя запах курева и видя окурки. А еще больше меня злило то, что Перкинс пытался курить тайком от меня.

— И из-за каких-то сигарет ты была готова пожертвовать своими отношениями? — с грустью во взгляде удивляется Питер. — Отношениями с человеком, с которым ты была так счастлива! Даниэлю ничего не нужно было делать, чтобы ты улыбнулась и залилась краской. Просто находиться поблизости.

— А какой ты всегда была! — мягко добавляет Эдвард. — Мы никогда не видели тебя плачущей и расстроенной до того, как он потерял память. Сколько я знаю тебя, ты всегда была счастливой и жизнерадостной. Твоему оптимизму можно было позавидовать. Но сейчас все изменилось.

— Знаю… — без эмоций произносит Анна. — Знаю, что я уже не та, что раньше.