Потерянные сердца

– Я заводчик мулов, а не мастер по ремонту колес и повозок. Сколько времени потребуется, чтобы все собрать? – спрашиваю я.

– Еще день. Я работал на Эри-канале, когда был примерно его возраста. – Он показывает на Уайатта. – Целыми днями чинил повозки. Могу собрать фургон с закрытыми глазами.

– Два дня?

– Один – на то, чтобы все привезти, еще один – на сборку. И все, можете отправляться, – говорит кузнец.

Я перевожу взгляд на Васкеза, не зная, можно ли верить этим обещаниям. Тот пожимает плечами.

– Ничего лучше вы не придумаете, – вздыхает Васкез.

– И что вы хотите за свои услуги? – спрашиваю я, снова поворачиваясь к Джефферсону.

– Вот этого осла.

Уайатт тихо ругается.

– Нет.

– Ну, значит, не так уж вам нужна эта повозка, – усмехается кузнец.

А вот мне не до смеха. Повозка мне нужна, и я не знаю, что мне, черт возьми, делать. Но я скорее готов тащить Наоми до самой Калифорнии на своем горбу, пока мистер Колдуэлл подгоняет меня палкой, чем продать Котелка. Я и так уже отдал одного осла, чтобы продолжить путешествие. Я не могу позволить себе потерять и второго.

– Вы слишком много просите. Предложите другую цену, – отвечаю я.

Кузнец вздыхает, будто перед ним капризный ребенок, и скрещивает руки на груди, похожей на бочку.

– Ну ладно. Осла не отдадите? Тогда я хочу мула. Вон того большого, черного.

Джефферсон показывает на моих животных, стоящих в загоне, но мне даже поворачиваться не надо. Он хочет Самсона. Я вижу, что Уайатт готов возразить. Он закусывает губу и часто моргает, но молчит. В разведении мулов самое тяжелое – это отдавать животных. Помедлив, я киваю. Учитывая, что я покину Форт-Бриджер с повозкой, припасами и женой, один мул – не такая уж высокая цена.

– Значит, договорились? – уточняет Джефферсон.

– Да, договорились. Когда я получу повозку, вы получите мула.

Наоми

Представить, насколько ты грязный и усталый, невозможно, пока не попадешь в чужую чистенькую гостиную. Снаружи дом не производил никакого особенного впечатления. Всего лишь двухэтажное бревенчатое здание, прилепленное сбоку от торгового поста, но внутри совсем другое дело. Пол покрыт ковром, на окнах бархатные занавески, на стенах обои с узором. На потолке, позвякивая, висит хрустальная люстра с двумя рядами свечей.

– Впечатляет, правда? – произносит Нарцисса Васкез, проследив за моим взглядом. Сияющая улыбка окрашивает ее голос теплотой и рисует ямочки на розовых щеках. – В прошлом году через нас проходил караван, и какой-то джентльмен обменял ее на две бутылки виски. Думаю, он был готов даже сам отдать пару бутылок, лишь бы сбыть с рук эту махину. Его жена скончалась вскоре после того, как они прошли Пасифик-Спрингс. Всю дорогу он ругался с ней из-за этой люстры. Но жена очень ею дорожила и отказывалась выбрасывать. – Она вздыхает. – Нам, женщинам, всегда хочется сделать мир ярче, верно? Даже если на каждом шагу приходится ругаться с собственными мужчинами.

– Спасибо, что пригласили нас в свой дом, – слабым голосом говорит мама.

Я знаю, что она изо всех сил сдерживает кашель, а дыхание вырывается из груди с хрипом. Мы обе не смеем двинуться с места, опасаясь что-нибудь запачкать. Стоит мне сделать шаг, и вокруг моих юбок образуется облако пыли.

Как только мы подъехали к форту и поставили фургоны в круг в полумиле от грубых стен, я начала готовиться к плохим новостям. Мы разбили лагерь и отпустили животных пастись, а я все высматривала Джона, ожидая, что нам придется отложить все планы. Но когда он наконец прибыл вместе с Уайаттом и мулами, ему удалось в очередной раз удивить меня. Джон сообщил пастору Кларку, что церемонию будет вести он, и пригласил весь караван присутствовать.

– На закате. За фортом. Миссис Васкез сказала, что будет даже торт! – воскликнул Уайатт.

Затем Джон велел мне идти с ним, захватив зеленое платье. Сказал, что найти мне новое не сумел, но обо всем остальном договорился. Маму он тоже попросил взять с собой. И вот мы стоим в красивой гостиной Нарциссы Васкез, словно два перекати-поля, попавшие в тропический рай.

– Да… Спасибо, что пригласили нас в свой дом, – повторяю я вслед за мамой как попугай.

У меня в горле стоит огромный ком. Я хочу выйти замуж за Джона. Я хочу этого больше всего на свете, но я вся грязи, валюсь с ног от усталости и впервые в жизни остро осознаю все свои недостатки.

– Для меня это большая честь и удовольствие. Мне здесь бывает одиноко, – признается Нарцисса.

Все в ней очаровательно – платье, прическа, фигура, улыбка, – и мне остается лишь смотреть на нее в растерянном восхищении. Она складывает ладони вместе и улыбается так, будто приготовила чудесный сюрприз.

– Итак. Следуйте за мной. Мы подогрели воду для ванны. Мужчины могут помыться и в ручье, но невеста заслуживает чего-то особенного. Как и ее мать.

Мама тут же качает головой. Ей не во что переодеться, а на руках у нее спит Ульф.

– Ох нет! Мы не можем…