Потерянные слова

У стены Скриптория что-то лязгнуло, и свист прекратился. Я наклонилась и посмотрела через отверстие. Там был Гарет.

Он прислонил свой велосипед и выпрямился, проверил содержимое сумки и аккуратно закрыл ее. Я подсматривала за ним сотни раз и полюбила то, с какой деликатностью он относился к словам, словно они были хрупкими и драгоценными.

Я оглядела себя, почувствовав волнение внутри. Завиток волос выскочил из пучка, и я убрала его обратно. Потом я пощипала себе щеки, покусала губы и села на стуле с необычно прямой спиной. Я ждала, когда войдет Гарет, и боялась того, что он мог мне сказать.

Он не пришел. Я склонилась над работой, и кудрявые завитки снова вырвались на свободу.

Четверть часа спустя я услышала, как открылась дверь Скриптория.

— Доктор Мюррей знает, что ты у нас ранняя пташка?

— Мне нравится одиночество, — ответила я, пытаясь угадать по лицу Гарета его настроение. — Но я буду рада отвлечься. Я слышала, как ты приехал. Что тебя задержало?

— Я думал, что застану тебя на кухне вместе с Лиззи, и не смог отказаться, когда она предложила мне чай.

— Ты ей нравишься.

— А она нравится мне.

Я посмотрела на сумку, которую Гарет держал в руке.

— Немного рановато для гранок.

Гарет ответил не сразу. Он молча смотрел на меня, будто вспоминая мое признание, и я опустила глаза.

— Правок нет. Только приглашение на пикник в обеденный перерыв, — сказал он. — Погода сегодня прекрасная.

Я смогла лишь кивнуть в ответ.

— Тогда я вернусь в полдень, — сказал он с улыбкой.

— Хорошо.

Когда Гарет ушел, я тяжело вздохнула и прижала голову к стене. Полоска света из отверстия в стене скользнула по моей покрытой шрамами ладони. Гарет подошел к велосипеду с другой стороны стены, и лучик света побледнел. Потом он стал ярче и через секунду снова угас. «Как азбука Морзе», — подумала я, но не смогла прочитать послание. Я чувствовала вес его тела, когда он прислонился к стене, слышала гул металла в своей голове. Знал ли он, как близко ко мне находится? Он стоял у стены целую вечность.

* * *

Перед обедом я сидела с Лиззи за кухонным столом.

— Дай я поправлю тебе прическу, — сказала она.

— Бесполезно, она все равно найдет способ развалиться.

— Разваливается, когда пучок делаешь ты.

Она подошла ко мне сзади и переколола шпильки. Когда Лиззи закончила, я тряхнула головой. Все кудри остались на месте.

Мы увидели Гарета через окно кухни. Он шел через сад с сумкой на плече и корзиной для пикника в руке. Лиззи вскочила, чтобы открыть ему дверь и впустить внутрь.

Гарет кивнул Лиззи, и она широко улыбнулась.

— Лиззи, — сказал он.

— Гарет, — ответила она.

За этими приветствиями скрывались целые предложения, которые я не могла понять. Гарет поставил корзину на кухонный стол, и Лиззи наклонилась к духовке, чтобы вытащить пирог, который она разогревала. Она положила его на дно корзины и накрыла полотенцем, потом наполнила фляжку чаем и отдала ее Гарету вместе с баночкой молока.

— Плед взял?

— Взял, — ответил он.

Лиззи сняла свою шаль со спинки стула.

— Для декабря, возможно, и тепло, но тебе все равно нужно накинуть это поверх пальто, — сказала она, отдавая ее мне.

Я была сбита с толку тем удовольствием, с которым Лиззи готовила нас к пикнику.

— Хочешь с нами?

Она засмеялась.

— О нет! Столько дел!

Гарет взял корзину со стола.

— Пойдем?

Я протянула ему руку, и мы вышли из кухни.

Мы прогулялись по берегу Касл-Милл и по тропинке до моста Уолтона.

— Даже не верится, что зима началась, — сказал он, когда расстилал плед.

Он достал пирог и положил его в центр. Из него шел пар.

Гарет разгладил место, чтобы я села, налил в кружку чай, молоко и положил кусочек сахара. Я взяла кружку обеими руками и сделала глоток. Чай был таким, как мне нравилось. Мы оба молчали.

Гарет допил чай, налил себе еще и неосознанно дотронулся до своей сумки, лежащей рядом с ним. Когда он допил чай, он долго укладывал кружку обратно в корзину, словно она была сделана из хрусталя, а не из олова. Его руки чуть заметно дрожали.

Когда его кружка была надежно укрыта, он глубоко вздохнул и повернулся ко мне. На губах у него играла улыбка. Он забрал мою кружку и поставил ее на землю, потом взял меня за руки.

Гарет поднес мои пальцы к губам, и тепло его дыхания трепетом отозвалось в моем теле. Мне хотелось прижаться к нему, но я продолжала разглядывать его лицо, стараясь запомнить каждую его черточку: морщинки на лбу, темные брови, длинные ресницы и глаза цвета летнего вечернего неба. На его висках пробивалась седина, и мне хотелось увидеть, как с годами она распределится по всей его темной копне волос.

Не знаю, как долго мы так сидели, но я чувствовала, что его глаза тоже блуждают по моему лицу. Между нами больше не было стеснения и вежливой учтивости. Мы были полностью обнажены друг перед другом.

Когда наши глаза встретились, казалось, что мы вернулись домой после долгого совместного путешествия, которое сделало нас еще роднее. Гарет выпустил мои руки и потянулся к сумке. Легкая дрожь мешала его пальцам справиться с застежкой. Если раньше у меня были сомнения, то теперь я знала, что лежит в сумке.

Однако там было не то, что я ожидала.