Потерянные сокровища

Эсси замечала. История о том, как Эсси согласилась выйти замуж за Нейла Кирби посреди Атлантики, стала семейным преданием. Начинался шторм, корабль кренился с борта на борт, вздымаясь на вершины накатывающихся волн. Эсси стояла на палубе, вцепившись в поручни, страдая от морской болезни. Нейл уговорил ее вернуться в каюту и потом сходил за «гиннессом» и сухими галетами.

«Доброта и надежность, Кэтрин, — вот что ты должна искать в мужчине. Твой прадедушка Нейл в течение всего перехода через Атлантику заботился о больных, наставлял молодых моряков в освоении мореходного искусства, помогал им разобраться в премудростях навигации и судовой оснастки… Я никогда не слышала, чтобы он повышал голос или бранился. То же самое было и с Джозефом, когда он учил его ходить под парусом на швертботе или кататься на велосипеде. А тем более, когда мальчик осваивал свой первый автомобиль, господи спаси и сохрани! Нейл всегда был рядом, как и подобает настоящему отцу».

Говоря это, Эсси мечтательно улыбалась.

Прадедушка Кейт, возможно, и осыпал свою жену всевозможными подарками на протяжении их совместной жизни, но когда Эсси говорила о Нейле, это было всегда с какой-то особой простой нежностью, за которой чувствовался глубоко любящий человек, готовый заботиться о своем спутнике с той же взаимной преданностью. В истории Эсси главный герой — не сверкающие украшения, а Нейл. Для Эсси поступки важнее драгоценных камней.

Нейл приносил ей в постель чашку ирландского чая каждое утро до последнего дня своей жизни. Каждый вечер перед сном он заранее украшал стол для завтрака вазочкой с розами или незабудками, которые собирал в саду. Под окном Эсси Нейл посадил розы, чтобы она любовалась их цветением в летнее время, а на зиму вывешивал за окном гирлянды.

У Кейт вдруг перехватило дыхание, когда она в очередной раз пробежала глазами по строчкам:

«…приступы тошноты, влажные ладони и проступающий пот на висках. Точно такие же симптомы были и у моей матери, и у сестры, когда они ждали ребенка».

Кейт на себе испытывала все эти симптомы, когда была беременна.

Она положила обе руки на живот и на мгновение закрыла глаза — желая унять всколыхнувшуюся боль, но невольно продолжала цепляться за воспоминания о тех первых признаках новой жизни в ее теле.

Глава 34 Эсси

Луисбург-сквер, Бостон, апрель, 1994 г.

Эсси опустилась в кресло-качалку, выставленное на веранду. В руке у нее был бокал с лимонадом, который ей принесла на подносе добрая подруга и помощница по дому миссис Маккей.

День был воскресный и очень влажный, что обещало к вечеру шквалистый ветер с Атлантики. Но сейчас солнце было еще высоко, расплываясь в знойном мареве, и Эсси нравилось, что лимонад миссис Маккей мало отличался от натурального лимонного сока. Взболтнув бокал, она допила остатки, выудила из бокала несколько кусочков льда и, завернув их в носовой платок, приложила к шее. Облегчение не заставило себя ждать. Эсси сидела и наблюдала, как ее правнучки играли в футбол в парке через дорогу. Как эти девчонки могли без устали носиться за мячом в такую удушающую жару, не укладывалось у нее в голове.

Сын и правнук Эсси были сейчас на заднем дворе и наверняка жарили дорогущие стейки, а их гламурные жены сервировали обеденный стол, выставляя картофельный салат и вареную кукурузу со сливочным маслом, приправленную лаймом и перцем. После обеда, расправившись с десертом, они поболтают о том, что в Кембридже строится целый поселок для пенсионеров под названием «Солнечные берега». Две недели назад после очередного обеда, закончившегося чересчур сладким и липким финиковым пудингом, Эсси были оставлены глянцевые рекламные буклеты, так сказать, для размышления.

Но Эсси не собиралась покидать свой дом, не говоря уж о том, что в радиусе ста миль от Бостона не было ни одного «солнечного берега». Она знала, что ни ее сын, ни его отпрыски, конечно же, никогда этого не поймут. Они просто беспокоились за нее. Заботились. Но как Эсси могла объяснить своей семье, со всей их привилегированностью, комфортабельными домами и блестящим образованием, что этот дом такая же ее часть, как, скажем, рука? В нем воплотилось все, о чем она грезила еще ребенком в Лондоне. Кров, книги, пища. Семья.