Потерянные сокровища

Эдвард снова заговорил:

— Когда доберешься до Бостона, сможешь продать кольцо…

— Прекрати! — Эсси вскинула руку, словно отгораживалась от него ладонью.

Она не желала больше выслушивать его наставления. И теперь не будет следовать чьим бы то ни было правилам.

Всю свою жизнь Эсси полагала, что если следовать заведенным порядкам, то однажды и у нее все сложится. Теплая ванная комната, занавески лютикового цвета. Чистый, радостный дом и сытая любимая семья. Герти закончит школу, и Эсси сможет по праву гордиться этим знаменательным днем в ее жизни.

Но мама оказалась права от начала до конца. Впереди ее ждала лишь работа на фабрике и общение с такими корыстолюбцами, как отец Макгуайер и мистер Мортон. И жизнь Эсси будет мало чем отличаться от жизни матери.

Эсси хотела бы оставить ребенка, но зачем? Ребенок, зародившийся внутри нее, заслуживает большего. Она не желала, чтобы это дитя появилось в ее мире, полном отчаяния, вырождения и смерти.

Нет, ни за что.

Эсси резко развернулась и пошла прочь.

— Эсси! Стой! — возмутился Эдвард, нагнал и схватил ее за запястье. — Я только что отдал тебе кольцо с брильянтом. Ты могла бы хотя бы попрощаться!

— Отпусти, мне больно.

— Эсси!

Ей показалось, что кто-то зовет ее издалека, но, вероятно, это был всего лишь свист ветра и шелест моросящего дождя. Или она просто вообразила это себе, как воображала маленькие физиономии близ- няшек.

Люди, спешащие мимо, с любопытством оглядывались на странную пару, стоящую под дождем, но, разглядев поношенную юбку и сбитые ботинки Эсси, поджимали губы и спешно отворачивались. Кого волнует, что за дела у этого молодого франта с такой замухрышкой? Она не заслуживает того, чтобы останавливаться и пускаться в выяснение.

— Отпусти!

Эдвард потащил ее за угол, в тень, подальше от любопытных глаз.

— Эсси, ты должна понимать, как мне жаль. Это не моя вина!

Она противилась встречи с его трусливыми глазами. Тогда он схватил ее за подбородок, пытаясь заставить посмотреть на него.

— Я хочу, чтобы ты сказала, что понимаешь это!

— Я отлично понимаю, что ты трус, — процедила она сквозь стиснутые зубы, пытаясь вырваться из его рук. — А теперь отпусти меня.

— Успокойся. Не надо закатывать истерику.

У Эсси задрожал подбородок. Пытаясь унять дрожь, она поморщилась.

С дороги доносился глухой стук копыт по мостовой, потом резко прозвучал гудок автомобиля и послышался скрежет сваливающейся в кювет повозки. Лошадь вскинула голову и заржала, увлекаемая бесконтрольным движением прицепа.

— Она сказала, отпусти! — выпалила Герти, внезапно появившаяся из тумана, и с дикими глазами бросилась на Эдварда.

С разбега она обеими руками отпихнула его от своей сестры. Эдвард попятился назад, поскользнулся и замахал обеими руками, стараясь удержать равновесие.

Герти схватила Эсси за локоть и, прошептав: «Быстрее», — поволокла ее к стоявшим под фонарным столбом с вытянутыми лицами мистеру и миссис Ярвуд.

До конца своей жизни Эсси будет помнить ужас на лицах ее соседей, когда послышался удар человеческого тела о булыжную мостовую и хруст налетевшего на него металлического колеса повозки.

Глава 25 Кейт

Лондон, наши дни

Галерея «Серпентайн» расположилась в самом сердце Кенсингтонских садов — изящное и слегка чопорное строение, классические линии которого выдавали в нем бывший чайный дом. Вокруг аккуратно подстриженные лужайки. Возле галереи толпятся посетители, подставляя лица утреннему солнцу, словно подсолнухи.

Белла поджидала Кейт в фойе.

— Солнце просто оживило Лондон, правда?

— А я думала, что только бостонцы помешаны на погоде!

Белла рассмеялась и взяла Кейт под руку, когда она вошла в галерею.

— Знаешь, мама узнала о том, что Гертруда долгие годы рисовала и живописью занималась, только после ее смерти, когда разбирала вещи на чердаке. Там же нашла ее детские дневники.

Они прошли по длинному коридору и оказались в хорошо освещенной зале. Лишь переступив порог, Кейт остановилась, пораженная видом огромного полотна с изображением обнаженной женской фигуры со спины. Тело женщины было сапфирового темно-василькового цвета.

Кейт разглядывала картину, когда у нее брякнул телефон. Она достала его из кармана, чтобы прочитать сообщение.

«Извини, не было возможности набрать тебя, чтобы поболтать. Надеюсь, Париж тебя порадовал. Попробую дозвониться вечером. Скучаю, целую, Маркус».

Типичный для Маркуса беззаботный тон, но последние слова все же тронули Кейт — «скучаю».

Белла вопросительно посмотрела на Кейт.

— Ты сегодня витаешь где-то еще… Смотри! Вон та картина, в точности в тех же тонах, что и твои сережки.

— Синий всегда был любимым цветом Эсси. И моим тоже. Думаю, поэтому она и подарила их мне.

Но только ли поэтому? Или в этом подарке скрывалось нечто большее? Неужели она пыталась этим что-то сказать Кейт?