Потерянный альбом

…а еще был Моррис, кому я доверяла, чьи вольготная походка и безупречная квартира означали того, кому я безусловно доверяла, но кто потом позвонил и ни с того ни с сего сказал, что собирается снова жениться на бывшей, но пусть я не стесняюсь звонить ему в любое время… а за ним последовал Мелвин, который возвращался на учебу, который хотел учиться на электроинженера; и я слышала его уговоры, и чувствовала его подступы, и смеялась над его застенчивостью и нерешительностью; а потом сдалась, сплела вокруг него руки и крепко прижала, чтобы он знал, и второй ночи уже не было… и Мори́с, все эти годы работавший в газетном киоске, дружелюбный и складывающий газету «Трибьюн», когда вручал мне ее каждое утро, пока наконец робко не предложил посидеть за кофе, и его взгляд ни разу не оторвался от стойки, чтобы встретиться с моим; что ж, я рассмеялась от удивления; но он не пришел и потом больше не говорил об этом ни слова, ни разу даже не намекал, сидя в киоске с кольцом на пальце, которого я никогда раньше не видела… и Нельсон, который, пока я рассказывала ему о своей мечте поступить в университет Эль-Пасо на акушерку, потянулся за своим «Спортс Иллюстрейтед»… и я могу рассказать о Мэнни, который однажды позвонил, пока я долго и неторопливо принимала ванну, — а когда я перезвонила и сказала, что допускаю только послегигиеническую коммуникацию, осекся, потом замолк, потом бросил со смешком: А, я понял… и был Ти Джи Эдди, который говорил, что работал в маркетинге, а на самом деле занимался телефонными продажами в компании по стирке ковров, и который в ресторане попросил меня никогда его не перебивать… и я писала о Джеммере, как он себя называл, с лучезарной улыбкой и широкими-преширокими плечами, который однажды в доме своих кузенов посыпал мои волосы сахаром, чтобы показать, какая же я сладкая… и могу рассказать о Трое, за чьей бородой скрывался фанат Джудит Джеймисон и который, несмотря на свою агитацию за политику равных возможностей, ни разу не пустил меня в свое сердце… и Мак, днем работавший курьером в химчистке, чтобы оплачивать уроки тромбона по вечерам, вечно говоривший, что у него то не работает домашний телефон, то разъединяется связь, хотя, когда я нашла номер в справочнике, мне ответил женский голос… и еще Джуниор, который, когда я спросила, считает ли и он тоже, что женщинам нечего сказать, но лишь бы поговорить, улыбнулся и ответил, что он не против, если я так думаю… и могу рассказать о Майкле, заклинателе, — но этого мало, этого всегда мало, сколько их еще должно быть, пока наконец не найдется всего один — пока один не приблизится к твоему собственному опыту и не вызовет какую-то мгновенную искру, какую-то мобилизацию эмпатии и отклика, — другими словами, какое-то печальное нарциссическое волнение — ведь только на это и обращаешь внимание… и именно это, в точности это я и ищу…

…но нет: больше я этого не хочу… вовсе нет… это все в прошлом… бесполезном прошлом… поскольку я больше не удовольствуюсь обменом символами, работой над суррогатными отношениями… это провальные стратегии прошлого… техники, которые, попросту из-за того, что они техники, всегда гарантировали мне разочарование… потому что я знаю, что должно быть нечто большее… что есть незакодированные связи, непосредственные контакты — я знаю, что они существуют… должны существовать, я должна верить, что это так… и этого-то я и хочу — это я на самом деле всегда и искала… конец символам и стратегиям… раз и навсегда конец всему тому, что на самом деле лишь отчаянная компенсация ощутимого отсутствия подлинного слияния…