Потерянный рай

Во рту Джона внезапно пересохло, когда конус света выхватил из темноты эту прореху, змеящуюся по стене. Неистовый ветер Гефеста задувал в нее пыль и песок, кружил по полу мгновенными смерчами, накапливая у мертвых пультов откосы миниатюрных дюн, зашвыривая горсти оранжевого песка в глубокие ниши, где на постаментах были установлены монолитные обсидиановые цилиндры…

Джон смотрел на дело своих рук и не чувствовал никаких угрызений совести. Много лет назад, взрывая один из этажей башни, чтобы вырваться на свободу из чудовищных лабораторий «Вечной Жизни», где его пытался зомбировать собственный отец, он ни на секунду не задумывался над тем, к каким последствиям приведет этот взрыв.

Он помнил, как дрожь и отвращение охватывали его всякий раз, когда обстоятельства заставляли посещать этот фамильный склеп. Среди бульканья и шипения различных систем здесь дремали разумы предков Джона, ожидая того сладостного мига, когда наука наконец перешагнет черту необратимости физической смерти…

А вместе с ними в тиши криогенного зала дремали их страсти, тайны, пороки — весь сонм чисто человеческих качеств, которые в его семейке извратила практически абсолютная власть над людьми. И однажды, с подачи его брата Араманта Сент-Иво, амбиции давно почивших и не воспринимаемых всерьез предков вдруг вырвались наружу, сорвав темный покров некоторых, особо чудовищных семейных тайн…

Джон сел на край глубокой ниши и смахнул с полированной поверхности слой оранжевой пыли.

Сейчас он особенно остро чувствовал, сколь иронична и безжалостна судьба, замкнувшая свой очередной прихотливый круг.

Его визит был обоснован не патологическим стремлением убийцы, который неизменно возвращается на место преступления…

Нет… он не чувствовал за собой вины. Воспоминания по-прежнему причиняли глухую внутреннюю боль, но и они понемногу начали истираться, по мере того как судьба обрушивала на него все новые и новые испытания.

Эта Башня — гигантский комплекс сооружений, спрятанный на Гефесте от посторонних глаз, таила в каждом своем уголке, помимо уникальной аппаратуры, еще и сотни нераскрытых тайн порочной семьи, три столетия негласно управлявшей отсюда экономикой половины развитых миров Галактики.

Он не жалел ни о чем — тот памятный взрыв уничтожил змеиное гнездо…

Джон медленно прошел вдоль стены, вглядываясь в многоярусные компьютерные консоли с треснувшими экранами и мертвыми шеренгами датчиков контроля, словно в паутине трещин был зашифрован ответ на все вопросы…

Под одним из постаментов, на которых были установлены черные цилиндры, когда-то давно натекла лужа из порванных шлангов систем жизнеобеспечения, и там до сих пор четко выделялось бурое пятно, похожее на след засохшей крови.

Отсюда, из этого самого зала, много лет назад начался его страшный путь. И вот он вернулся.

Зачем?..

Чтобы возвратить жизнь погибшему другу? Или просто потому, что бежать было некуда, и в его распоряжении остался только этот, полный страшных воспоминаний, полуразрушенный комплекс?

Немые стены криогенной усыпальницы не могли ответить ему на мысленный вопрос. Джон стоял посреди своего развороченного прошлого, следил за тем, как в зыбком свете фонаря струится по полу оранжевый песок, и понимал, что нужно жить дальше, не оглядываясь на пройденный путь…

Джон повернулся и, не глядя больше на мрачные стены и треснувший свод, вернулся к открытым створкам турболифта. Его паломничество сюда только оттягивало решительный миг, и именно страх сделать последний шаг заставил его спуститься в этот зал. Теперь поводов для дальнейшего промедления он не видел.

* * *

— Джо-он! Джон, ты где? — раздалось в коммуникаторе его шлема.

Он вздрогнул, когда знакомый голос вырвал его из омута воспоминаний. Наверху, между решетчатыми пролетами аварийной лестницы, беспорядочно метался еще один узкий конус света от фонаря.

— Иду, — негромко ответил он. — Не волнуйся.

Гея ждала его на средней площадке.

— Почему ты меня бросил? — с упреком спросила она, когда Джон поднялся и встал рядом.

— Заблудилась?

— Ну а как ты думал? — В ее голосе внезапно прорвалось долго и тщательно сдерживаемое неприятие, и Джон, уловив эти нотки, понял, что бессмысленно откладывать назревающий разговор. Еще с утра, проснувшись, он подумал, что сегодняшний день обещает быть трудным, напряженным, и, пожалуй, не ошибся.

— Пойдем. — Он взял ее за руку. — Тебе незачем спускаться вниз. Там все разрушено.

Гея кивнула. За дымчатым забралом гермошлема не было видно ее лица, но Джон знал, что она бледна и подавлена.

Он протянул руку, помог ей спуститься по искореженной лестнице до расположенной ниже площадки турболифта и коснулся сенсора вызова кабины.

— Ты зря пошла на поиски. Могла бы просто вызвать меня через интерком.

Гея кивнула.

— Я успела пожалеть, что не поступила именно так, — ответила она.