Потерянный ребенок

Она улыбнулась дочери. Айрис была вся в отца: ее доброе сердце, умение прощать. Джесси же была больше похожа на нее: они цеплялись за прошлое, держались за него до самого конца и все равно не могли отпустить.

– Она очень благодарна тебе за все, что ты сделала для Элизабет, просто ей все еще нелегко приходится из-за ее тревожности. Она правда любит тебя, мам, – отметила Айрис и смахнула слезу.

– Знаю, родная. Джесси правда старается изо всех сил. Ей пришлось пережить очень многое, но мы справимся. Мне очень приятно, что ты помогаешь строить между нами мосты. Пожалуйста, не беспокойся обо мне, я правда в порядке, дорогая. Тебе нужно думать о себе, Айрис, и о своем ребенке. Напишешь мне после УЗИ?

Айрис кивнула, и они стали медленно подниматься по ступенькам, а за их спинами с моря дул сильный ветер.

– Я получила ответ от детектив-инспектора Галт, – призналась Ребекка, охотно меняя тему. – Ей подтвердили, что расследования по поводу моих действий в ту ночь не будет.

– Это отличные новости, мама, – сказала Айрис и приобняла ее.

– Должна признаться, я была немного удивлена. Мне казалось, что я понесу хоть какую-то ответственность за убийство собственного отца, но, по всей видимости, прошло столько времени, что их это уже не волнует. Нет ни свидетелей, ни улик – только мое признание, а этого недостаточно. Они вложили его в дело, но мне даже выговора не досталось.

– А ты была в «Сивью» после той ночи, мам? – спросила Айрис, когда они, запыхавшись, поднялись на последнюю ступеньку и оказались рядом с парковкой.

– Нет, думаю, это было бы слишком, – покачала Ребекка головой.

– Я могу пойти с тобой, если захочешь, – предложила Айрис.

Ребекка сжала ее руку.

– Знаю, родная. Но, думаю, я просто больше не хочу возвращаться к призракам прошлого.

– Мне кажется, порой в домах накапливается слишком много воспоминаний, – усмехнулась Айрис и помахала рукой Марку, который стоял, облокотившись на багажник машины, и показывал ей на часы.

– Значит, сделка по продаже прошла успешно? – спросила Ребекка.

– Ага. Похоже, цепляться всеми силами за прошлое, которому ты даже не нужна, это не самая лучшая мысль. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что со мной теперь человек, который по-настоящему меня любит… Который не разочаруется во мне, даже если мы потеряем ребенка. – Айрис неуверенно замолчала, но Ребекка улыбнулась и понимающе ей кивнула, и она продолжила: – Наверное, я просто рада, что Джесси теперь снова часть нашей жизни и что можно наконец говорить о том, что с тобой тогда приключилось. Никаких больше секретов, которые только портят жизнь и забирают драгоценное время. Но, конечно, тебе пришлось нелегко.

– Даже не знаю. Приятно, что эта история закончилась, но, если честно, я до сих пор не могу понять, почему Гарриет так много скрывала от меня. Кто знает, может, она хотела обо всем мне рассказать, но мы просто не успели друг с другом попрощаться?

– Что ж, все ответы здесь. Я уже упоминала об этом, но мне кажется, что тебе правда стоит прочитать ее последнюю запись. – Айрис покопалась в сумке и достала из нее маленький красный дневник.

– Спасибо, что проследила за ним, – сказала Ребекка, осторожно взяв книгу в руки. – Раньше память об этом была слишком острой, но теперь, наверное, я смогу с этим справиться.

– Уверена, он поможет тебе во всем разобраться, – сказала Айрис, кивая Марку, который открыл дверь и сел за руль. – Мне пора. Я позвоню попозже.

Ребекка кивнула и крепко обняла дочь на прощание.

– Буду молиться за тебя, родная. Все будет хорошо.

– Я знаю, – согласилась Айрис и медленно пошла к машине.

Ребекка посмотрела вниз на детей, которые бежали по песку навстречу теплому бирюзовому морю – тому самому, что отняло у нее Сесилию в ту судьбоносную ночь. Она развернулась и пошла по тропинке к коттеджу «Сивью», вспоминая, как в пять лет любила бегать здесь в своих любимых красных кожаных сандалиях.

Прошло уже почти пятьдесят пять лет с тех пор, как она в последний раз шла по этой вымощенной булыжником и покрытой песком тропинке, которая соединяла ферму с домом, в котором она провела первые тринадцать лет своей жизни. До сих пор Ребекка помнила каждую кочку и каждый камешек так хорошо, что могла бы пройти здесь с закрытыми глазами.

Подойдя к «Сивью», Ребекка села на крыльцо, положила дневник Гарриет себе на колени и сделала глубокий вдох. Медленно раскрыв его на последних страницах, она начала читать.