Потерянный во тьме (СИ)

Наградив его суровым взглядом, Рамси отправился купаться. Слишком далеко заходить не стал, но окунуться в тёплую, как парное молоко воду, ему тоже хотелось. К сожалению, если не умеешь плавать и торчишь по пояс в воде, то находишься, как раз в зоне дислокации мелких орущих и брызгающихся исчадий ада. Мало того, что его оглушили, вопя тут и там как пожарная сирена, так те, что бултыхались справа, ещё и перекидывались мячом. Рамси поспешил отойти от них подальше, чтобы ненароком этот проклятый мяч ни прилетел ему в голову. Грёбаные дети были повсюду, и он почувствовал себя героем фильма «Король лев», точнее никем иным, как мрачным и язвительным дядей Шрамом, который, впрочем, тоже предпочитал одиночество и терпеть не мог детей. Стоит отметить, что Теону также не удалось избежать нападок мелких возмутителей спокойствия. Едва он успел развалиться на песке, наслаждаясь блаженным ничегонеделанием и лёгким дуновением свежего ветерка, что шёл со стороны озера, как тут же оказался буквально окружён и оглушён двумя пацанятами лет четырёх-пяти. Они с воинственными воплями носились вокруг него, периодический швыряясь друг в друга песком (Теону, кстати, тоже досталось). Когда он уже собирался возмутиться и отогнать их подальше, то младший мальчишка запнулся на ровном месте и начал падать. Всё бы ничего — песок не камень, и вряд ли бы он сильно ушибся. Но проследив траекторию его полёта, Теон понял, что рухнет пацан прямиком на замок. Тогда песочной крепости точно придёт конец, а Рамси, наверное, будет орать на него за то, что не уберёг его творение. Можно сказать, что в тот момент, когда Теон осознал надвигающуюся на замок катастрофу, время словно остановилось, а потом потекло лениво, как в замедленной съёмке. Мигом подорвавшись с песка, он успел в последний момент подхватить пацана и спасти замок. Не прошло и минуты, как из воды вылез рассерженный Рамси. Тряся головой, словно мокрый пёс, широким шагом направился в его сторону. А когда достиг места назначения, то состроив злобную гримасу, рыкнул на детей: «Брысь!». Он, может, и не видел развернувшейся минуты назад драмы, которая могла бы перерасти в форменную трагедию, но купание в озере в компании шумной ватаги ребятишек, настроило его отнюдь не дружелюбно. Недолго думая, мальчишки кинулись прочь — наверное, побежали к своей матери. Судя по одинаковым белобрысым стрижкам и лопоухим ушам, а также идентичным глуповатым улыбкам, они являлись братьями. Рамси раздражённо плюхнулся на песок и пробурчал:

 — Грёбаные дети! Ненавижу детей!

Пожав плечами, Теон вернулся на свое место и устремил взгляд в сторону озера.

— Надо как-то спокойнее относиться к миру. Тебя очень много всего бесит, — философски изрёк он.

— Дети особенно. Тупые, слюнявые и орущие маленькие гоблины! — высказал свою позицию Рамси, злобно зыркнув на него. Развалившись на песке, заложил руки за голову и принялся глядеть на облака.

— Я твой замок спас от нападения «гоблинов», — оповестил Теон и потянулся к бутылке с водой. На такой жаре она моментально нагрелась и потеряла свою прежнюю прелесть, только что вынутой из холодильника живительной влаги.

— Ага. Жаль, но медали у меня нет и грамоты тоже, — облизнув губы, Рамси дождался своей очереди и тоже припал к бутылке.

— Ты чего такой злой? — Теон моргнул и, перевернувшись на живот, приподнялся на локтях, скосил глаза в его сторону. Затем повернулся набок, чтобы видеть лицо собеседника. Теперь солнце пригревало спину, а не светило в глаза.

Вернув бутылку на прежнее место, Рамси долго молчал, сидел скрестив ноги и наклонив голову вниз, а отросшая чёлка лезла ему в глаза.

— Просто… Знаешь, у меня, правда, не всё в порядке. Я решил, что со всем справлюсь, а, кажется, нет, — произнёс он после длительных раздумий. — То есть, ты не подумай, что я жалуюсь, но быть взрослым вовсе не так круто, как я представлял. Это совсем не весело, а скорее… утомительно. Всякими разными делами раньше отец занимался: за дом платил, еду готовил. А у меня как-то неважно получается. И… Белый Медведь… Короче, я устал, — Рамси не стал упоминать обо всех навалившихся проблемах, сокрушаться и ныть было не в его привычках, но чувствовал он себя действительно скверно: донельзя вымотанным и разбитым.

Самое примечательное, что Теон его, кажется, понял, несмотря на то, что он не стал в подробностях описывать все свои жизненные неурядицы. У друга оказалась поразительная способность улавливать эмоциональное состояние близких людей. Он сосредоточено закусил губу, над чем-то раздумывая. И немного помолчав, сказал: