Потерянный во тьме (СИ)

— Что ты повис на мне, как обезьяна? — брезгливо оглядел он ребёнка, в перемазанной кашей пижаме. — Хочешь и меня изгваздать кашей? — заявил Русе, присев на стоящий напротив кровати стул.

Мальчишка вытер лицо рукавом и, опустив голову, поглядел на свою перепачканную рубашку.

— Нет. Папа, а когда мы поедем домой? — насупившись, проговорил он. На самом деле, Рамси очень расстроился, что отец его вот так оттолкнул.

Русе бросил беглый взгляд в окно, а после вновь посмотрел на своего чумазого, нахмурившегося сына.

— Ты что же, поросёнок, не умывался сегодня? — взял ребёнка за руку и отвёл к раковине, проследил, чтобы он вымыл лицо, как следует.

Старательно вытирая лицо полотенцем, Рамси несмело глянул на отца.

— Когда мы поедем домой?

— Зависит от того, как ты будешь себя вести. Медсёстры на тебя жаловались, сказали, что ты не слушаешься, кусаешься и дерёшься. Если не прекратишь свои выходки, я ещё подумаю, стоит ли тебя забирать, — заявил Русе, наблюдая за реакцией мальчишки. Детей он никогда не любил, и особого опыта в общении с ними у него раньше не было. В какой-то степени ему стало интересно, как сын объяснит своё поведение.

Рамси опустил голову и скривил губы, так, что вот-вот заплачет. А чуть погодя, обдумав слова отца, упрямо вскинул подбородок вверх.

— Я не виноват ни в чём! Они меня к кровати привязывали! — выкрикнул мальчик и схватил отца за руку. — Папа, пожалуйста, забери меня! Здесь очень плохо, — совсем тихо закончил он и, всхлипнув, уткнулся лицом в отцовский джемпер.

— Привязывали, значит сам виноват. Не надо было вести себя как дикарь. Зачем ты кинул в медсестру тарелку с кашей? — сухо поинтересовался отец, отодрав его от себя. Вопли и мольбы его только раздражали.

— Я её ненавижу — она мне больно делала! — заявил мальчик, размазывая рукавом пижамной рубашки обжигающие слёзы. Он уже понял, что останется здесь надолго, вот только не мог осознать одного: чем же так не угодил отцу и почему тот не хочет забрать его домой.

Русе лишь вздёрнул брови и покачал головой.

— Ты что же, дурачок, думал, что в «Диснейлэнд» отправляешься? Естественно, лечение приятным не бывает. И прекрати скулить, я и дома наслушался твоего нытья. Веди себя как подобает и не позорь меня перед врачами и медсёстрами. А если будешь продолжать в том же духе, то пеняй на себя: дома мы с тобой будем разговаривать по-другому, — высказав все свои требования и напоследок дав сыну ещё пару наставлений, Русе уехал домой. А Рамси снова забрался на подоконник и стал смотреть в окно.

Сейчас Рамси толком не помнил тот разговор с отцом, но чувство тоски и безысходности врезалось в память надолго. Он тогда впервые в жизни попал в больницу, и было безумно страшно и плохо, а единственный человек, который мог бы успокоить и пожалеть, оттолкнул и напугал ещё больше. Мир оказался огромным и страшным, а он был в нём совсем один — преданный и брошенный. У отца так много запретов, что сложно упомнить их все, и понять, какие из них действительно важны. После выхода из больницы отец впихивал в него какую-то мерзкую кашу и, кажется, суп тоже значился в списке правильного питания. Овсянку, которую приходилось жрать каждое грёбаное утро, Рамси запомнил лучше всего и воспылал к ней лютой ненавистью. Правда, стоит признать, что после подобной диеты ему на самом деле стало намного лучше. Честно сказать, с той поры он и вовсе не жаловался на самочувствие. И поэтому пришёл к заключению, что следует придерживаться правила о полезной еде. По крайней мере, Рамси точно знал, что чипсами и подобной им ерундой злоупотреблять определённо не стоит. Сделанные выводы слегка успокоили, а вот воспоминания о больнице, напротив, всколыхнули массу неприятных эмоций. Стало не по себе от нахлынувшего внезапно чувства тревоги. Рамси пытался успокоиться и убедить себя, что причин для волнения нет. Выкурил сигарету, открыл бутылку пива и поднялся к себе в комнату. Включил компьютер и некоторое время просто занимался бессмысленной ерундой вроде просмотра трейлера к новой компьютерной игре и различных музыкальных клипов. Чуть погодя созвонился по скайпу с Демоном и Рыцарем Тьмы, и они болтали, наверное, около часа. Время приближалось к десяти вечера, и Рамси вновь спустился в гостиную, чтобы разузнать какой фильм будут сегодня показывать в вечернем марафоне ужасов. Только включил телик, расположился на диване и начал открывать очередную бутылку пива, как раздался телефонный звонок. Рамси вздрогнул от неожиданности и, соответственно, бутылка в руках тоже дрогнула: белая пивная пена поползла вверх и залила ему штаны и футболку. Чертыхнувшись, поставил бутылку на журнальный столик и вытер липкие руки о домашние штаны. Расстроенный и рассерженный такой неудачей, даже не взглянул на экран телефона и довольно резковато ответил:

 — Да.

Сквозь череду помех пробился знакомый голос.

— Здравствуй, сын.

Рамси поперхнулся воздухом и закашлялся. Конечно же, не ожидал этого звонка. И уж тем паче, не был готов к разговору.

Русе подождал пока он справится с приступом кашля, и продолжил: