Потерявшая имя

— Ах, кто возьмет на себя такое, дорогая! — откликнулась одна из дам, побойчее на язык. — Лошадей-то можно сыскать, но кучера нынче пошли разбойники! Ну как таким доверить невинное дитя? Ведь тут нужен целый конвой для сопровождения, иначе графиня до Москвы не доедет!

Кто-то начал хихикать. Елена поняла, что над ней издеваются, и слезы мигом высохли. Никто и никогда еще не обращался с ней так скверно, но странно — вместе с обидой и растерянностью девушка начинала ощущать что-то очень похожее на холодную ярость. Это чувство было ей так внове, что она еще не знала толком, что с ним делать, и потому молчала.

— Вот видишь, милочка, — тепло, с улыбкой обратилась к ней Ханыкова, — как тут все беспокоятся за тебя?

— Я бы поблагодарила, но мне нужно не беспокойство, а лошади, — дерзко ответила графиня.

— А ты погоди, не торопись, — все с той же наигранной теплотой продолжала Екатерина Львовна, — придет весна, вскроется лед…

— И что тогда? — не понимала еще Елена, куда клонит городничиха.

— Ужели надо растолковывать? — развела руками та. — Сядешь в свою лодочку и поплывешь домой… Получится совсем в духе английской баллады!

Больше дамы не могли сдерживаться и расхохотались так, что заглушили музыку. Все общество впилось взорами в Елену, даже танцующие передавали из уст в уста остроту Ханыковой о лодочке. Юная графиня залилась жгучим румянцем, могло показаться, что она сейчас расплачется… Но то была иллюзия, Елена вовсе не собиралась плакать. Она обвела общество делано наивным взглядом и спросила:

— Так вы дарили мне подарки, звали в гости, чтобы потом унизить? У вас здесь так принято?

В зале установилась гробовая тишина. Графиня быстрыми движениями сняла с себя драгоценности и со словами: «Возьмите назад!» — бросила их к ногам изумленных дам. Екатерина Львовна хотела было возмутиться, но Елена не дала ей сказать ни слова, остановив городничиху горящим, презрительным взглядом.

— Если бы позволяли приличия, — возвысила она голос, — я сорвала бы с себя ваше платье и бросила его вам в лицо! Вы очень скверная женщина.

Не дав хозяйке опомниться, Елена резко развернулась и вышла из зала.

— А графиня-то настоящая! — злорадно промурлыкала на ухо Екатерине Львовне почтмейстерша, прозванная «гренадером». — Ишь, как отщелкала тебя!

Городничиха была настолько обескуражена выходкой беззащитной девчонки, что, несмотря на свою славу острячки, на сей раз не нашлась с ответом.

Елена, как была, в платье и бальных туфлях, выбежала на мороз. Возле подъезда стояли кареты гостей. Карета, на которой она приехала на бал, тоже была здесь, но графиня пробежала мимо. Она предпочла доехать до котошихинского дома на извозчике, но нашла его не сразу…

Степан Петрович и Акулька пришли в ужас оттого, что девушка проделала весь путь на извозчике и без верхней одежды. К тому моменту, когда она попала к своим друзьям, Елену трясло в лихорадке, а к ночи у нее поднялся жар. Был вызван доктор, прописаны микстуры, но все напрасно. Девушка отказывалась принимать лекарства, ничего не ела и день ото дня чахла. Жизнь постепенно вытекала из нее, как весенний сок из надломленной березовой ветки.

Как раз в эти дни, когда старик Котошихин силился помочь несчастной сироте, неожиданно приехал на побывку его сын, Аполлон Степанович.

— Как ты вовремя, Аполлоша! — запричитал еще с порога несчастный старик. — У нас ведь беда!

Сын первым делом подумал, что сгорела лавка, но оказалось, что отец убивается по какой-то графине. «Не тронулся ли на старости лет?» — испугался Аполлон Степанович. Усадив сына за стол, Котошихин поведал историю девушки, а также рассказал о визите городничихи и о бале, о котором судачил весь город. Степан Петрович то срывался от возмущения на крик и грозил кулаком недосягаемым врагам, то заливался горькими слезами, оплакивая близкую кончину Елены.

— Будет вам ее хоронить раньше времени! — осадил старика Аполлон. — Ложитесь-ка лучше спать, я что-нибудь придумаю.

Всю ночь, втайне от отца, взяв в помощницы Акулину, он колдовал на кухне, словно ведьмак накануне Ивана Купалы. Дым стоял коромыслом, и весь дом пропах травами. На утро молодой унтер-офицер на цыпочках пробрался в комнату графини. Елена еще спала. Бледность ее лица и черные круги под глазами заставили Аполлона сочувственно вздохнуть, отчего девушка сразу проснулась.

— Кто вы и зачем здесь? — произнесла она тихим голосом.

— Я пришел вас спасти, — ответил он спокойно, без всякого пафоса. Раздвинул шторы и распахнул окно.

Свежий морозный воздух ворвался в душную, ни разу не проветренную комнату. Аполлон Степанович взял в охапку лекарства, прописанные доктором, и выкинул их в окно.

— Что вы делаете? — равнодушно поинтересовалась Елена.

— Вы еще хотите увидеть вашего жениха? — спросил Аполлон. — Тогда во всем повинуйтесь мне.