Потерявшийся

Вам это ничего не напоминает? А мне очень даже напоминает, поскольку и сам я в такой вспышке на Базовом острове оказался, и десятки раз видел, как происходит переброска людей и грузов через межпространственный «прокол». Значит, наши конкуренты по освоению ТемУра, скорее всего, ту же самую или очень близкую технологию используют, чтобы здесь очутиться.

Увы, больше ничего от аборигенки добиться не удалось. Ни где именно «люди света», к которым она меня причислила из-за необычной одежды и имеющихся у меня «прибамбасов», появляются, ни как они выглядят, ни что за технику переносят на планету. В общем-то, немудрено: сама она этого не видела, слышала, как минимум, из третьих уст, да и то — как байку.

Но информацию для размышления подкинула. По крайней мере, хотя бы примерное направление, где искать базу пришельцев, удалось определить: где-то на востоке континента, на побережье. Одна загвоздка: это самое побережье растянулось очень даже не на одну тысячу километров.

Ничего! Доберёмся до Города, дождёмся очередного появления в нём землян, вот тогда и будем решать, где, когда и как искать чужаков. А может, их и вовсе искать не придётся, поскольку коротковолновая радиостанция с круглосуточным вещанием наверняка уже работает, и они к тому времени запеленгуют её местонахождение.

Фрагмент 4

Спасть пришлось вполглаза. Да ещё, к величайшему сожалению моей вошедшей во вкус регулярной половой жизни подружки, в присутствии «старухи», которая объявила, что боится быть съеденной диким зверьём.

И ведь права оказалась! Кто-то действительно нагрянул среди ночи в деревушку, и мне пришлось выходить из хижины и палить из пистолета-пулемёта по мелькающим между убогими тростниковыми жилищами теням.

Хуже оказалось то, что после этого мы остались без транспорта. Чувство самосохранения у степняцких лошадок оказалось на высоте, и они, оборвав хлипкие куски верёвок, которыми я привязал их к какому-то столбу, просто сбежали. В отличие от крестьянского «ишака», мирно объедавшего тростниковые стены одной из хижин. В отличие от «скоростных» верховых лошадёнок, он так и не сумел уйти от погони, и обнаружили мы его (точнее, не особо полную тушу, топорщащуюся костями рёбер) по туче стервятников, дожирающих то, что не успели съесть «гиены».

А вот после этого заговорила о том, что нужно уносить ноги, «старуха». Не Оне, которая свято уверовала в то, что я со своей стрелялкой спасу её от любых врагов, двуногих и четырёхногих. Не я, который прекрасно понимал угрозу от хищников, но и не менее прекрасно осознавал свою ценность в качестве пешехода, а очень немолодая по местным меркам деревенская жительница, опасающаяся, что её останки не предадут земле, а растащат по косточкам дикие звери.

Нет, ходить, опираясь на самодельный костыль (ещё и «модернизированный» тем, что я намотал на него толстый слой рогожки там, где опираюсь на него подмышкой) у меня получается. Метров сто-двести пройти — без проблем. Но топать десяток километров до следующей деревни, где, может быть, кто-то живой есть… Ой, не знаю! Слабоват я ещё для такого подвига. Только… Только, как говорил Владимир Владимирович, «нравится, не нравится, терпи, моя красавица»… Права Умеа-зо, не отсидеться нам следующей ночью в соломенной избушке.

И пошли они, солнцем палимы, как писал поэт. Побрели. Впереди «старушка», которая старше меня всего на несколько лет, потом Оне, которую я заставил по примеру деревенской жительницы поменять её «вьетнамки» на своеобразные портянки — привязанные верёвочкой к щиколотке куски шкуры, в которые завёрнута стопа. Чтобы ножки о жёсткую сухую траву не ободрала. Ну, а завершал процессию я, любимый, ковыляющий с самодельным костылём, но в «бронике» и с навешанным на себя оружием. Действительно под жарким, палящим южным солнцем, пусть и не таким убийственным в осеннюю пору, как это было ещё с месяц назад.

Подмышку я стёр к концу второго часа ходьбы. За это время мы протопали лишь половину пути до следующей деревни. Некоторое время ещё пытался использовать костыль как обычный посох, но дело-то в раненой ноге, которая устала и теперь ныла. Не изводила острой болью при каждом шаге, как было бы, если бы рана не затянулась, а именно ныла каждой мышцей, поскольку организм «на автомате» пытался перестроить их работу, чтобы на повреждённые приходилась меньшая нагрузка.

В общем, после очередной передышки я поднялся. А вот шагать дальше уже смог кое-как. «Разогнался» до скорости, пожалуй, не больше километра в час. Если не меньше.

Растерялась, глядя на мою беспомощность, «молодка». Умеа-зо, покачав головой, подлезла мне под левую руку и на своей тарабарщине явно приказала опираться на неё. А ведь помогло! Но выдохлась уже через полчаса: возраст, явно тяжёлая крестьянская работа, так что опускалась она в траву, чтобы отдохнуть, со старческим кряхтением. И я очень уж опасался, как бы у «бабушки» после этого не прихватило спину.