Потерпевшие кораблекрушение

Однако до конца дня мы не сделали больше ни одного интересного открытия и на закате покинули бриг, не найдя ни новых загадок, ни разгадок прежних. Самые ценные находки – книги, инструменты, корабельные бумаги, шелка и сувениры – мы перевезли на шхуну, чтобы было чем заняться вечером, и после ужина, когда убрали со стола и

Джонсон уселся за унылую партию в криббедж между своей правой и левой рукой, мы с капитаном разложили наши находки на полу и принялись их подробно обследовать.

Сперва мы занялись книгами. Для «лимонщика», как презрительно выразился Нейрс, число их было порядочным. Презрение к английскому торговому флоту свойственно почти каждому американскому моряку, и, поскольку это презрение не является взаимным, я полагаю, что для него действительно есть какие-то основания. Во всяком случае, английские моряки редко бывают любителями книг. Однако офицеры «Летящего по ветру» являлись приятным исключением из этого правила. Они собрали настоящую библиотеку художественной и специальной литературы. Пять томов «Всемирного справочника»

Финдли (как всегда, растрепанные, испещренные всяческими пометками и исправлениями), несколько навигационных руководств, свод сигналов и справочник английского адмиралтейства в оранжевом переплете – «Острова восточной части Тихого океана», том III, самое последнее издание, в котором были отчеркнуты описания рифов

Френч Фригат, Харман, Кьюр, Перл, острова Лисянского, острова Ошен и того места, где мы находились теперь, –

острова Мидуэй. Список беллетристики возглавлялся томиком «Эссе» Макколея и дешевым изданием Шекспира, далее следовали только романы. Несколько творений мисс

Брэддон и среди них «Аврора Флойд», проникшая на все без исключения острова Тихого океана, порядочное число детективных книжонок, «Роб Рой», «На вершине» Ауэрбаха на немецком языке и восхваление трезвенности, которое, судя по библиотечному штампу, было похищено из какой-то английской библиотеки в Индии.

– Офицер адмиралтейства довольно точно описал наш островок, – заметил Нейрс, изучавший тем временем описание Мидуэя. – Правда, изображен он далеко не таким унылым, но все-таки видно, что этот человек знает, о чем пишет.

– Капитан! – воскликнул я. – Вы коснулись еще одной странности в этой сумасшедшей путанице. Вот посмотрите, – я вытащил из кармана смятую вырезку из «Оксидентела», которую забрал у Джима, – «…введен в заблуждение справочником Хойта по Тихому океану…» Где же этот справочник?

– Сначала посмотрим, что в нем написано, – заметил

Нейрс. – Я нарочно захватил Хойта в это плавание.

И, взяв справочник с полки над своей койкой, он раскрыл его на описании острова Мидуэй и начал читать вслух. Там, между прочим, говорилось, что Тихоокеанская почтовая компания собирается устроить на острове Мидуэй свой центр (вместо Гонолулу) и уже открыла там станцию.

– Интересно, откуда составители справочников получают свои сведения? – задумчиво протянул Нейрс. – После этого Трента ни в чем нельзя винить. В жизни не сталкивался с более бесстыдным враньем! Разве что во время президентских выборов.

– Ну ладно, – сказал я, – но это ваш экземпляр Хойта, а мне бы хотелось знать, где экземпляр Трента.

– А он взял его с собой, – усмехнулся Нейрс. – Все остальное он бросил – счета, расписки, деньги… Но ведь ему надо было взять что-нибудь с собой, иначе это могло вызвать подозрение на «Буре». «Чудесная мысль! – воскликнул он. – Дай-ка я возьму Хойта!»

– И не кажется ли вам, что все Хойты в мире не могли ввести Трента в заблуждение, потому что у него был вот этот официальный адмиралтейский справочник, изданный позже и содержащий подробное описание острова Мидуэй?

– И то верно! – воскликнул Нейрс. – Бьюсь об заклад, что с Хойтом он ознакомился только в Сан-Франциско!

Похоже на то, что он привел сюда свой бриг нарочно. Но тогда это противоречит тому, что было на аукционе. В

том-то и горе с этим бригом: сколько теорий ни придумывай, все равно что-то остается необъясненным.

Затем мы занялись судовыми бумагами, которых набралось довольно много. Я надеялся с их помощью уяснить себе характер капитана Трента, но меня ждало разочарование. Мы могли заключить только, что он был человеком аккуратным – все старые счета и расписки были тщательно перенумерованы и хранились в строгом порядке. Кроме того, из некоторых документов явствовало, что он был человеком крайне бережливым, если не сказать скаредным.

Почти все письма были сухими и формальными записками поставщиков. Все, кроме одного. Это письмо, подписанное

Ханной Трент, содержало горячую просьбу о денежной помощи. «Тебе известно, какие несчастья выпали на мою долю, – писала Ханна, – и как я обманулась в Джордже.

Моя квартирная хозяйка сперва показалась мне очень милой и отзывчивой женщиной, но теперь я увидела ее в истинном свете, и, если эта моя последняя просьба не смягчит тебя, не знаю, что станется с любящей тебя…» Далее следовала подпись. Не было ни даты, ни указания, откуда оно было отправлено. Какой-то голос шепнул мне, что оно к тому же осталось без ответа.