Потерпевшие кораблекрушение

Кроме этого письма, мы нашли еще одно в сундучке кого-то из матросов, и я приведу из него несколько фраз.

Оно было помечено каким-то городком на Клайде.

«Дорогой сынок!

Сообщаю тебе, что твой дорогой отец скончался 12

января. Он попросил, чтобы я положила ему на кровать

твою фотографию и фотографию Дэвида, а сама села

рядом. „Я хочу, чтобы мы все были вместе“, – сказал он и

благословил вас. Милый сыночек, почему вас с Дэви здесь не

было! Ему было бы легче умирать. Он все вас вспоминал: и

как вы пели по субботам, и он попросил меня спеть ему

вашу песню, а сам все смотрел на свою скрипку, бедняжка.

Видеть ее теперь не могу, потому что больше ему уж на

ней не играть. Сыночек мой милый, вернись ко мне, совсем

я теперь одна осталась».

Далее шли ничем не примечательные религиозные рассуждения.

Когда я передал это письмо Нейрсу, оно произвело на него совершенно необычайное впечатление. Сперва, не прочитав и нескольких слов, он раздраженно его отбросил, но тут же подобрал и стал читать дальше, потом опять бросил, опять подобрал – и так трижды.

– Очень трогательное письмо, не правда ли? – спросил я. Вместо ответа Нейрс грубо выругался, и прошло больше получаса, прежде чем он попробовал мне что-то объяснить.

– Я вам скажу, почему это письмо так на меня подействовало. Мой старик любил играть на скрипке и все время фальшивил так, что уши вяли… Он был скверным отцом, а я был скверным сыном. Только мне вдруг захотелось снова услышать, как визжит его скрипка… Все мы свиньи, – добавил он, помолчав.

– По крайней мере все сыновья, – сказал я. – Могу пожать вашу руку: у меня на совести лежит тот же грех.

И, как ни странно, мы действительно пожали друг другу руки.

Мы нашли также довольно много фотографий. По большей части это были либо очень хорошенькие девушки, либо пожилые женщины с усталыми лицами. Но одна из фотографий натолкнула нас на самое удивительное открытие.

– Ну, красавцами их не назовешь, – сказал Нейрс, передавая ее мне, – как, по-вашему, мистер Додд?

– Кого? – спросил я, машинально беря карточку и подавляя зевок, – час был поздний, и после тяжелого дня мне страшно хотелось спать.

– Трента с компанией, – ответил он. – Это ведь вся их шайка.

Я поднес фотографию к свету, не проявляя никакого интереса, – я уже видел капитана Трента и не испытывал особого желания снова любоваться его физиономией. Они были сняты на палубе брига – матросы, как полагается, на шкафуте, офицеры – на корме. Внизу фотографии была подпись: «Бриг „Летящий по ветру“, Рангун», и дальше стояла дата. А рядом с каждым была аккуратно помечена его фамилия.

И вдруг меня словно ударило! Сонливость как рукой сняло, и я понял, что смотрю на совершенно незнакомые мне лица. «Трент, капитан» – стояло под изображением невысокого старичка с кустистыми бровями и длинной седой бородой, одетого в сюртук и белые панталоны. В

петлицу у него был вдет белый цветок. Свою бороду он выставил вперед, а губы решительно сжал. Он был мало похож на моряка, скорее смахивал на ханжу и святошу, и, уж во всяком случае, у него не было ничего общего с капитаном Трентом, которого я видел в Сан-Франциско. И

все остальные тоже были мне незнакомы, а кок, несомненно, был китаец, и даже одет он был в национальный костюм. Однако с наиболее острым любопытством я изучал портрет, помеченный «Э. Годдедааль, первый помощник». Его я никогда не видел, и, возможно, это был тот же самый человек. Возможно даже, что в нем заключалась разгадка всей тайны. Я всматривался в черты его лица, как полицейский сыщик. Это был человек могучего сложения и, судя по всему, белокурый, как викинг. Его волосы вились крупными кольцами, а по обеим сторонам щек торчали огромные усы, напоминавшие клыки какого-нибудь сказочного животного. В выражении его лица было что-то свирепое, но в то же время мягкое, почти женственное. Я не удивился бы, узнав, что он склонен к чувствительности и порой способен проливать слезы.

Некоторое время я молча обдумывал свое открытие, прикидывая, как сообщить о нем капитану с наибольшим эффектом. Тут я вспомнил про свой альбом. Достав его, я открыл набросок, изображавший капитана Трента и его матросов, спасшихся с английского брига «Летящий по ветру».