Поток

– В народе говорят, он умер, – ответил Линдри. Потом снял с чайника крышку и положил в него заварку. Поднимающийся пар скрывал выражение лица старика. Тот обмотал ручку чайника прихваткой и поставил на поднос рядом с чашкой, проковылял к столу и расставил заказ перед посетителем. Потом развернулся и собрался уходить. Даркдаггар схватил торговца за руку.

– Сядь, Линдри. Составь мне компанию.

Старик помедлил, но смирился и устроился напротив гостя. Тот натужно улыбнулся.

– Думаю, Ример Ан-Эльдерин не настолько мёртв, как утверждают. Он нужен нам. И с каждым днём его отсутствия обитатели города страдают всё больше, и это сказывается на таких, как ты. Не на нас. Не на семьях Совета. Мы справимся с любой ситуацией. У жителей Эйсвальдра есть богатства, которые помогут пережить трудные времена. А у вас подобных сбережений нет. Если бы он беспокоился о тех, чьим предводителем должен был стать, то не сбежал бы. Разве справедливо, что тебе приходится платить за его капризы, а? И за его безумие?

Торговец разлил чай по чашкам, не отвечая и не глядя в глаза Даркдаггару. Этот старик не понимал собственной выгоды.

Гарм поднял чашку и добавил:

– Если ты что-то видел или слышал… Если ты знаешь, где он, Линдри…

– Я не видел Римера-отче с того дня, как он убил Свартэльда.

Улыбка Даркдаггара потухла. Слова старика имели несколько смыслов. Ворононосец убил Свартэльда. Выиграл поединок. Член Совета проиграл и сейчас должен был гнить в шахтах. Но всё повернулось не так. Торговец чаем знал это и не боялся произнести вслух.

Что движет такими имлингами? Что мешает им думать чётко? Какой кошмар заставляет рисковать жизнью, высказывая свои мысли? Так бессмысленно. Так самоотверженно. Как будто не…

Внезапно поток мыслей Даркдаггара оборвался, и он застыл с чашкой у рта, поняв, какую фатальную ошибку чуть было не совершил.

Недооценил торговца чаем. Дал себя обмануть сгорбленному старику и его ревматизму. Но Линдри – не упрямец, который отказывается выдавать тайны. Всё гораздо хуже. Он враг.

Даркдаггар рассмеялся, не в состоянии остановиться, слишком уж невероятная его посетила идея. Затем поставил чашку на стол и подвинул её торговцу чаем.

– Выпьем вместе. Ты первый.

Линдри уставился на посетителя прищуренными глазами, упрямыми, острыми, как лезвие ножа.

Даркдаггар чувствовал, как разрастается гнев и пожаром растекается по всему телу. Крайне неприятное ощущение. Дикий зверь, которого невозможно подчинить своей воле. А если Гарм чем и гордился, так своей способностью укрощать животные инстинкты. Он был практичным имлингом. Аккуратным и разумным. Не зверем.

– Ты не хочешь выпить с членом Совета, Линдри?

Рука торговца дрожала. Даркдаггар ударил кулаком по столу. Чашка опрокинулась. Чай разлился, растёкся по трещинам на деревянной столешнице и полился на пол тонкой жёлтой струйкой. Как моча.

– Ты позволил мне самому достать яд, предназначенный мне… – Даркдаггар вскочил. – Ты позволил мне самому достать яд, предназначенный мне же! – Пустоту во взгляде старика нельзя было истолковать неверно. Он знал, что умрёт. – Почему, Линдри? Ты же понимал, что это станет твоим последним поступком? Как ты думаешь, что сделали бы мои помощники, если бы я не вышел отсюда? Как ты считаешь, что сделал бы Совет? Неужели я настолько заслуживаю смерти, что ты готов был пожертвовать собой?

Даркдаггар опустился на корточки рядом с торговцем, посмотрел на распустившиеся рукава его вязаной кофты. Концы ниток тряслись, как и руки старика.

– Объясни мне, Линдри. Я действительно хочу понять. Ты меня не знаешь. У тебя нет никаких причин ненавидеть меня. Так почему? Что я сотворил такого ужасного?

Торговец чаем смотрел прямо перед собой и молчал.

– Нет… – Даркдаггар поднялся. – Дело не во мне, так? Дело в нём. В Римере Ан-Эльдерине. В больном юноше, который предал свой народ. И ты всё равно хочешь его защитить?

Гарм обошёл вокруг стола, пытаясь определить источник ярости. Причина заключалась не только в том, что торговец чаем хотел отравить члена Совета. А в слепой преданности тому, кто не был предназначен для правления одиннадцатью государствами. Откуда она взялась? Что за качества делали Римера настолько опасным?

– Знаешь… Я был уверен, что ни один Колкагга не отвернётся от Ан-Эльдерина. И всё же Свартэльд согласился сражаться за меня. За меня, Линдри! Вот это оказался подарок! В тот миг я чуть было не поверил в богов. Но знаешь, что я думаю сейчас? – Даркдаггар склонился над очагом. – Я считаю, что мастер Колкагг не собирался побеждать. Эта мысль пробралась в мои сны. Он согласился биться ради того, чтобы не погиб никто другой. Поступил точно так же, как ты: пожертвовал жизнью ради него. – Гарм помассировал висок пальцем. – Почему? Разве Ример что-нибудь сделал для вас? Что в нём такого особенного? Можешь ответить мне?

Линдри стянул шапку с головы и положил на колени. Его губы шевелились, будто в беззвучной молитве.