Поток

Пленник поднял на девушку покрасневшие от усталости глаза.

– И теперь ты собираешься сделать то же самое, насколько я понимаю.

Её тело внезапно сделалось тяжёлым, и она опустилась на подоконник рядом с Урдом, чувствуя себя измотанной всем произошедшим и всем тем, что должно было произойти.

Потоковое стекло отбрасывало на его лицо тени, похожие на частицы пепла. Мужчина закрыл глаза.

– Посчитай мои грехи в бытность членом Совета, – медленно произнёс он. – Их наберётся достаточно. Можешь что-нибудь присочинить. Жестокие злодеяния, от которых кровь стынет в жилах. Можешь пофантазировать, это неважно. Сколько бы зла я ни причинил, я заплатил за всё.

– Ты мог бы умереть, – сухо заметила девушка.

Собеседник снова посмотрел на неё.

– Да. Если бы они не исцеляли меня всё время.

Шрам на лбу пошёл складками. Что Умпири сделали с пленником? С момента прибытия сюда Хирке самой приходилось несладко, а ведь она приходилась дочерью Граалю. А кем был для них Урд? Имлингом? Зверем?

На улице постепенно темнело. С улицы доносились голоса слепых. Возможно, сегодня вечером в Гиннунгаде вспыхнет новая блаженная смесь праздника и беспорядков. Хирка забросила ноги на подоконник и обхватила колени руками.

– Я так устала от Дрейри, – прошептала она. – Они считают себя богами. Думают, что их кровь появилась первой. Их мир появился первым. Но что они сделали? Что создали такого выдающегося?

Девушка посмотрела на бывшего члена Совета.

– Ты совсем такой же, как они, – сказала она. – Идёшь по головам всех вокруг. Ломаешь. Уничтожаешь. Убиваешь. Потому что то, чего хочешь ты, намного важнее всего остального. – Хирка почувствовала, как по щеке побежала слеза, но ей было всё равно. В ней говорила злость. Не тоска. – Ты так же много мнишь о себе, как и они. Ты такой же безжалостный. Ты…

Урд сложил руки на цепи, лежавшей на груди.

– Такой же слепой, как они?

Девушка не ответила.

– Сколько тебе лет? Будет семнадцать?

Хирка не произнесла ни звука и на этот вопрос. Она смутно понимала, что ей просто хочется, чтобы собеседник продолжал болтать, а она могла бы слушать имландскую речь. И какая разница, если слова на этом языке произносит враг.

– Я был моложе тебя, когда встретил Дамайянти, – продолжил Урд. – Она работала танцовщицей. Совершенно исключительной. Ни один мужчина в Имланде не отказал бы ей, а я был всего лишь мальчишкой. Я знаю, что ты думаешь, но она никогда не предлагала мне себя. Она могла дать мне нечто иное.

Хирка не стала скрывать неприязни.

– Клюв в горло и намёк на то, что ты сумеешь контролировать врата? И ты считал себя умнее других… Однако понятия ни о чём не имел, так ведь?

Урд попытался рассмеяться, но его смех походил скорее на рычание.

– Я даже не знал, что Всевидящий – это ложь. Что всемогущего не существует. Я думал, он помилует меня. Исцелит и подарит покой.

– Покой? – Лицо Хирки застыло в гневной гримасе. – Никто не сможет дать тебе его. Ты сам приговорил себя к вечному кошмару Шлокны. За Илюме. За Рамойю. За Ветле. Для того, что ты совершил, Урд, нет слов. Нет слов, и нет спасения.

Мужчина поджал ноги и обхватил колени руками, как собеседница, став её зеркальным отражением, насколько это было возможно в мешковатом плаще.

– Ты права, конечно же. И всё же ты спасла мне жизнь, хотя могла позволить умереть или сгнить в доме Ход. Твоё милосердие удивило меня, девочка. Этого не отнять. Что стало его причиной? Ты вспомнила шахты Эйсвальдра, где на тебя набросился дикарь со спущенными штанами? Я остановил его тогда. Вытащил тебя оттуда, помнишь?

Помню ли я?

Этот вопрос казался насмешкой над ожившими в мозгу картинами. Насилие остановило другое насилие, и Хирку мучило, что благодаря тому происшествию ненавидеть Урда стало труднее. Она напоминала себе, что он сам совершил с Рамойей то, от чего спас её.

Их взгляды встретились. Глаза мужчины горели: первый замеченный проблеск жизни.

– Ты меня вытащил? Ты сделал это, чтобы принести в жертву трупорождённым!

– Принести в жертву? Я хотел подарить им тебя. Твоя жизнь должна была послужить подношением, так задумывалось с самого начала. – Он поднял руки. – И вот ты здесь! Просто это заняло немного больше времени.

Хирка фыркнула.

– Ты хотел принести меня в жертву в надежде спасти свою шкуру.

– Точно. Но надо заметить, в то время я являлся рабом клюва. Пил кровь слепых. Во мне почти ничего не оставалось от имлинга. Это не оправдание, но пойми: во всём этом никогда не было…

Урд мог и не заканчивать предложение.

– Ничего личного? В том, что я спасла твою жизнь, тоже нет ничего личного. Это не имело никакого отношения к тебе. Это касалось меня. Я не такая, как ты.

Он сглотнул. Не без усилия, как показалось девушке.

– Нет. Если бы ты была такой же, то у нас появился бы шанс.

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю, что, если хочешь выжить в таком месте, как это, надо использовать окружающих.