Потоки горные

Был у евангелистов на собрании, там говорили, что и тварь стенает от греха человеческого. Вот люди толковые, так в сердце слово и бьет, так тебя электрикой проходит, а вот Порфира не образумишь. А теперь наровиста, страшно мне стало, правда. Выйду ли из беды такой. Вишь, дует как! И ты зябнешь, и я. Ноги не носят. А дома семья ждет. Вот отец едет, вот постучится или заругается во дворе. Порфир, Порфир! Сколько раз тебя Бог останавливал, чтобы ты покаялся, к Богу пришел? Вот, как поют и читают баптисты. Такие мудрые слова и теплые для сердца. Значится, добро в сердце человеческом к другому человеку. Да и к скотине тоже. Благоволение. Такое Вожие слово, как звезда. Небось звездочка вон там покатилась. Так и жизня. Ах, и ветер! А я устал. Посижу подле тебя, животное безгласное. Ногу перебил тебе, а ты и не кусаешься. Да, было время, на пастбище водил тебя, кормил. Я не такой уж злой, наровиста. Не всегда. Если бы ты понимать могла человеческую речь, я бы много сказал. Виновен я пред Богом, пред человеками и пред животным. Вот какой грешник великий Порфир Каменюк! Да, отступник самый. А вот у Бога благоволение есть. Такой Он милосердный, как сказали эти евангелисты в селении. Добрые слова, да. Вот и согрелся я небось, вот и ветер стал тише. Потеплело небось, -говорил еще много слов покаяния Порфир, говорил прямо Господу:

- Отче пресвятый, Младенче Иисусе и Душе Свят. Вот так упал сильно я, такой грешник-отступник. Не знаю, выйду ли из беды, помилуй душу мою. Как разбойник, что на кресте распят был за жизню свою буйную. Вот я так в степи холодной за грехи мои терплю с животным немым. Оно через меня терпит, а Ты, Христос, за разбойников и за нас грешных. Как и Евангелия сказывает, за мир грешный Ты жизню Свою отдал. Так хотелось мне больше послушать из этой Евангелии на праздниках, чтобы Новый Год по иному пожить. Надоела мне такая жизнь плохая, правду говорю. И Ты знаешь и люди видят,- как зверь я какой, а и у меня же душа живая, боящаяся. Только сила злая водит меня и никак не вырваться из когтей её. А вот ежели бы побольше из Евангелия слушал, другим стану. Не узнают Порфира, нет. Скажут мужики: смотри и Порфира Бог помиловал. Значит есть сила Божия, да есть. Если Порфир человеком стал. Не знаю, Иисусе, доберусь ли домой такой ночью. Отдохну немного и пойду дорогу искать, а может душа добрая в степи едет на хутор. Только немножко вздремну, а потом пойду. Да, наровиста, Порфир не покинет тебя и бить не будет. Перед Богом присягу даю. Не буду. Злой дух владел мною, вот и бил тебя бедняжку. О Господи, будь милостив ко мне грешнику! Вот какой Новый Год у меня. Да. Вот бы семью повидать, да. Ожидают. Ночь лютая. Но тепло им. И я согрелся. Непременно пойду искать людей. Только немножко. - Плыли новые слова покаяния к престолу милости Божией. Несли их ангелы, радующиеся покаянию одного грешника. А ночь и буря были равнодушны к Порфиру, который начал засыпать, видя семью, освещенную избу. Полно людей там. Все ожидают его. А он всем говорит, что Порфир стал новым человеком. По Евангелию жить решил в Новом Году. А мужички ему улыбаются, радуются и весь дом его полон торжества.

* * *

Понятно, что читателя интересует судьба Порфира Каменюка. Все обстоятельства в темной, снежной степи наводили нас на мысль о его смерти от замерзания. Он действительно уснул около лошади. Рука его лежала на голове тихого животного, как бы выражая сочувствие и сожаление. Но через несколько лет после этого случая в степи, в хуторе Н. в собрании евангелистов-баптистов за столом стоял большой мужчина с Евангелием в руке и ласково возвещал крестьянам, набившимся в избу, о милости Божией к грешникам. От колена он имел деревянную правую ногу. Люди слушали его искреннее свидетельство с глубоким вниманием. Часто заканчивал он свои краткие речи такими словами: - Я рад, что у меня деревянная нога. Это Христос мне подарил её. Он умер за меня на деревянном окровавленном кресте, спас и меня недостойного и дал ногу мне эту. Помни, говорит, Меня. Служи Мне. Ты хотел человеком стать, вот Я спас тебя от греха и от явной смерти в степи перед Новым Годом.

В ту памятную ночь сбилась с пути другая пара лошадей и два ездока. Было угодно Богу, чтобы они наехали на замерзавшего Порфира и спасли его жизнь, но он утерял правую ногу. По выздоровлении он трогательно покаялся и принял святое Евангелие в свое сердце.

Радость

Даже на Страстной неделе Агафон Крикшин не перестал пить. Вот уже пятница. Поздний вечер печально заглянул в маленькую квартирку Крикшиных и неслышно ушел, оставив Прасковье еще больше печали.

- И где он волочится? И Америка разуму его не научит. Больше денег в кармане и греха больше. Жить бы только! Вырвались из огня и от голода спаслись, а жизни все нет и нет. Зарабатывает и с пьяницами на грех пускает. Вот ежели-бы Шура с нами был, все по-иному пошло-бы! Доброе дитя было единственное, да не судилось порадоваться им много. Не пришлось ему Америку повидать. Вот так перед Пасхой и случилось. Назад под Советы его угнали.