Потоки горные

В степи, раскинувшей свои бесконечные белые ковры между городом и хутором, было как-то особенно тихо и тоскливо. Пасмурный день поспешно прятался где-то вдали от Порфира Каменюка и его избитой лошади, - то ли надоел он и свету дня, или упавшее на передние колени животное вызывало сочувствие. Тени холодные, суровые, нахмуренные толпились вокруг неистового Порфира и безнадежно уставшей лошади. Тени и бесновавшаяся злоба делали эту частичку таинственно молчаливой степи даже страшной и угрожающей.

- А... ты ложиться мне собираешься? Устала барыня... Вот еще на закуску дам... - И бил свою "наровистую" Порфир без счета раз дальше. Сам устал, бросил дубинку на дышавшую тяжело лошадь и отошел к грузу. Все было аккуратно закрыто брезентом и завязано веревкой.

- Ради тебя ли, тварь недобрая, развязывать мне груз, а? А потом что? Сложу все обратно и ты снова начнешь капризничать? Ах, наваждение от нечистого. И нужно было перед праздниками снегу и ветру прийти! И вечер вон уж здесь, и не знать, на правильной ли я дороге... Кажись, балка была вправо. Ах, ты, враг жизни моей! Почему бы не везти дальше, как раньше бывало. Ударю раз-два и тянет, как паровоз. А нынче вот нет, не хочет.- Погрозил кулаком в сторону лошади и начал разгружать тяжелые сани.

Оставив часть груза на санях, Порфир снова принялся подгонять лошадку для успешного пути крепкой дубинкой. Животное, собрав последние силы, наконец, вытянуло сани из заноса.

- Стой, тварь окаянная! Стой! А кто же, груз будет в степи стеречь-то. Стой! - С бранью, гневом, проклятьем и пыхтеньем складывал снова Порфир тяжеловесный груз на сани. Вечер еще более нахмурился, оделся в темное, знобящее одеяние и повелел ветру прыгать на Порфира и щемить его лицо, руки, добираясь до костей, - вечер не зажег ни одной Божией лампочки-звезды в облачной выси.

- Ну, верная моя наровиста. Возьмись, дружок. Порфир груб, но не всегда. Накормлю дома и в тепле поставлю на ночь. А то здесь нам не сдобровать. Чего доброго,не пропасть бы совсем в такую ночь. Вишь, дует как. Ну, помогу тебе. Начинай, ты чего же. Ну! - Брался Порфир за сани; лошадь, как бы чувствуя пробудившееся человеческое чувство в хозяине, напрягла все силы и сани поплыли, разрезая снег.

- Говорил же тебе, что ты силу имеешь. Видишь и пошло дело, как по маслу. Не сбиться бы только с битой дороги. Следи, наровиста, щупай ногами хорошо, ты у меня ученая, старая. Не первый раз. - Порфир шел около лошади, приговаривал и казалось, это был иной человек, а имя ему не Порфир Каменюк, а как то иначе, красивое и ласковое.

- Небось, звезду увидел вон там. - Бормотал он, спотыкаясь в снегу. Вдруг оба с лошадью они снова вошли в глубокий снег. Порфир вздрогнул от холодного испуга и тихо проговорил:

- Это она, балка. Пропал Порфир Каменюк в такую ночь. - Пробовал пойти влево, - снег глубокий. Обошел "наровистую" направо - не пройти.

- Назад. Только назад. Здесь погибель. - Решал Порфир.

- Ну, завела меня, как Сусанин, умирать. Так вот будешь помнить, враг мой, поедешь назад. И не разгружу саней! Понятно, с полным грузом! Да. Говорит Порфир Каменюк! Твой хозяин, твой князь-комиссар! Убью. Растерзаю на части, а потом... - И был он вновь страшен, как ночь, как ветер в равнодушной равнине смерти. Бушевал он долго, безумствовал страшно. Животное лежало в снегу, потом пробовало встать под ударами дубинки, но только на трех ногах. Порфир понял, что перебил кость на одной ноге животного. Отошел в сторону, дышал он тяжело, а в голове начало стучать его собственное слово: а потом..., а потом! Принялся развязывать снова груз. Взяв брезент, молча накрыл лошадь, дрожавшую в ознобе предсмертия. Начал бродить в сугробах снега.

- А-у...о Помогите... Люди добрые... Степь молчала, а ветер сердито бил его в лицо. Часы проходили в напрасном искании выхода из тупика. Порфир подошел опять к лошади, она дрожала под брезентом. Он положил руку на ее голову и проговорил:

- Пожить бы еще, наровиста. Видишь, ошибку понесли с тобою. Я злой, а ты сбилась с дороги битой. Да, это верно, груз был не под силу тебе. Думал, продам к празднику побольше, заработок будет хорош. Не гневайся, наровиста! Человек ежели он без Бога, зверь он. Вот Порфир такой. Как от Бога отступлю, так огонь я страшный, а в себя приду,- жаль даже скотину. Мне жаль тебя. И ты ведь творение Божие. - Мысли его бежали быстро.