Потоки горные

И алчу радости, как пленник хлеба.

Встают живые тени Иова, Стефана.

Горят, как звезды, их слова златые,

И сила вечная приходит с ними.

А все же, Господи, не скрыть мне раны.

Мой дух утешат пусть слова святые,

И подружу я с тайнами моими.

1947

III.

Бежали дни, толкаясь и спеша,

И я бежал с народом в шумном граде.

Тревожен был мой путь, неровен шаг,

А сердце, как дитя, вопило об отраде.

И кто мог окрылить усталый дух,

Кто мог понять невидимое бремя?

Ловил так жадно заостренный слух

Надежды звук и благодати время.

Бежал я за минутами и днями,

Казалось, к хладной смерти яме,

И мерк тревожный свет во храме.

Так холодны и черствы были дни!

Но вдруг - я шепот слышу: там. Взгляни.

Христос мой! Вновь я озарился Им.

1948

Один за другим

Посвящается мученикам за Евангелие.

Один за другим пионеры уходят,

Страдания выпивши горькую чашу.

Редеет как войско из преданных наше!

Смятенье в отрядах? Тревога в народе?!

Один за другим - Иисуса встречают, -

Они, победившие, смерть Победившего,

Их на труде и на брани хранившего,

На брани со словозлатными мечами.

Один за другим свои песни допели...

Ах, песни те жизни и счастия песни!

А путь их победный, их путь был доблестньм,

Один за другим - нам оставили дело.

И что же? Мечи мы златые положим?!

Молчать о Христе? Ведь не можем, не можем!

Один за другим мы - на путь пионеров,

Ведь с нами победа сияющей веры!

Песня любви

Любовь, сказали вы, увяла?!

Нет, нет! Есть Солнце для людей, -

Она бессмертная сияла,

Хоть мрак густел ночей и дней.

На крест ли шла она святая,

Иль кровь ее в тиши лилась, -

Лед ненависти всюду таял,

Любовь на трон шла, брала власть.

Кому же песни петь я буду,

Вражде коварной иль любви?

Что чувства счастья в сердце будит.

Не лучше будят соловьи.

Тебе, тебе, Любовь, единой

Я гимн мой жизнью пропою!

Пройду скорбей и злобы тину,

Неся в душе свечу твою.

В кровавых степях

В основе этой повести лежаг факты, имевшие место в 1920 году на юге России.

Вечереет.

Холодный ветер разгуливает в молчаливой, притаившейея степи.

Старому Рувиму Шору совеем неприятны его объятья. Согнулея на возу, Берте лучше, она сидит спиной к ветру и одета теплее.

Рувим Шор енова думает думу последних дней, месяцев... В еамом деле, почему люди так сильно изменились к худшему? Что он, старый еврей Шор сделал плохое в местечке и им, этим военным, которые уже не-далеко в лесах? Он - бедный портной и вее... Но почему его хотят убить, как убили недавно его брата в десяти верстах от местечка? Пошли хлопцы в лес, взяли винтовки. Работать не хотят, никакую власть не признают, слушать никого не хотят и собираются убить веех евреев в местечке, если не получат много денег... Но где же их должен взять Рувим Шор, эти самые большие деньги? Спросили они его об этом? Шор - старый портной и должен дать большие деньги этим военным, которые сидят в лесах... А еели их нет у него? Честное елово - нет! Но военные ведь не поверят и убьют его, Берту и оскорбят единственную дочь, Розу... О, да! Они все это могут сделать... Ни за что погиб его брат, ни за что... Были - люди, как люди. Потом испортились что ли... Дай деньги, хотя их нет совсем... Ведный Рувим Шор! Вот как твоя судьба смеетея над тобой! Бросай все и беги с Бертой и дочерью в город... А как там проживешь? И разве эти военные не могут прийти туда?

- Ба-х! Ба-х!, - Вдруг где-то влево послышались выстрелы.

- Тра-та-та! - заетрочил неугомонный пулемет. Рувим Шор перестал думать. Пригнул голову. Берта что-то шепчет. Крестьянин извозчик подсовывает шапку с глаз, - большая очень. Прислушивается.

- Далеко где-то... - епокойно пробормотал к Розе. - Не привыкать ведь...

Роза оборачивается к старикам:

- Чего вы волнуетесь? Это далеко. Вскоре будем в городе...

Мысли Розы кружились также вокруг вопроса, - почему они должны бежать? Почему их судьба и всего еврейского населения так капризна? Почему их ненавидят эти банды в лесах? Или это - безсознательная, звериная жажда крови, удовлетворяемая на евреях меетечек и сел Украины?

Что она будет делать в городе? Как проживет ео стариками?

- Ву-у... Ву-у... - крылатый ветер. Пронзает холодом. Пулеметные выстрелы умолкают. Красное зарево на горизонте разрисовало мрачное небо.

- Кажется, Бондаривку подожгли... - тихо сказал извозчик. Торопит лошадку.

Ветер молчит. Степь пугается кроваваго зарева вдали.

* * *

Уже нееколько дней семья Шоров находитея в небольшом городке. Все же, здесь безопаснее. Говорят, в их меетечке были бандиты, обобрали крестьян, кого-то убили.

У Розы во дворе оказалась знакомая девушка, учились вместе. Веселая, серьезная Дора. Она не еврейка, но у нея доброе сердце. Обещает для Розы подыскать работу и много говорит ей о Боге, об истинно человеческой жизни, которая придет на землю тогда, когда люди вполне будут руководиться великим учением Христа, учением любви.

Роза шьет простенькую блузу для продажи. Мать на базаре. Старый отец тоже что-то шьет. Авось, будет маленький заработок.