Потом была победа

Я ставил на плиту большой медный чайник и доставал банку сгущенного молока.

Геннадий Львович, поглядывая сверху вниз на черноволосого Яртико, рассказывал ему все новости, какие нам удавалось выловить в эфире.

К этому времени закипал чайник. Геннадий Львович наливал мне и Яртико спирт. Всегда одну и ту же порцию — сто граммов. За все время и капли не перелил. Прямо не человек, а мензурка.

После чая Яртико посвящал нас в тундровые новости.

— Песец созрел… Теперь густо в ловушки идет. Я свой план уже два раза выполнил. Человек из города в колхозе был. На меня стеклянным глазом смотрел. Председатель сказал, что Яртико теперь в газете увидят. И нос, и глаза, и малицу — все увидят.

Хороший был охотник Яртико Выучей, но и говорить он был мастер.

Выпив почти в одиночку медный чайник, он потел так, что из-под малицы шел пар.

— В колхоз доктор приехал. Хабеня — русская девушка. У нее малица белая, как снег, и тонкая, как олений волос.

— Это халат, а не малица, — уточнил Геннадий Львович.

Яртико вежливо согласился с начальником:

— Пускай халат… — И продолжал свой рассказ: — К ней лечиться все ходят… Яртико тоже пойдет. Осенью олень копытом по голове стукнул. Искры из глаз вылетели большие… с телячью шкуру. Теперь в голове комар пищит.

Яртико учил нас сушить меховую одежду, починять нарты, делать струганину из мороженой рыбы.

Переночевав, он исчезал, незаметно оставляя для нас оленью ногу или десяток мерзлых омулей.

На вторую зиму с ним случилась беда.

— Яртико совсем помер. Волк ему голову отгрыз, — сообщил молодой ненец, заехав на зимовку с этой новостью, хотя ему пришлось дать крюк километров полтораста.

Оказалось, что во время осмотра песцовых капканов на Яртико набросился одичавший от голода тундровый волк. От неожиданного нападения Яртико выронил ружье и схватился за нож. Почти без памяти, с громадной рваной раной на шее и правом плече, он добрался до чума. На его счастье, в чуме оказались пастухи оленьего стада. Они и отвезли полуживого охотника в поселок к молодому доктору.

Видно, волк все-таки не успел отгрызть Яртико голову, потому что месяца через три мы услышали знакомый голос:

— Охэй! Здравствуй, начальник! Здравствуй, Захар!

На этот раз Яртико не стал слушать новостей, а сразу, с ходу начал рассказывать, как его лечил молодой доктор, хабеня… Марья Николаевна.

— Лучше лечил, чем самый большой тадибей — шаман. Когда Яртико жарко было, словно в брюхе костер жгли, доктор плакал. Так ему было жалко. Когда Яртико выздоравливал, доктор песни пел, смеялся…

Яртико скалил желтые гранитной крепости зубы, щурил глаза так, что оставались щелки уже, чем лезвие ножа, и восхищенно цокал языком.

— Хороший, однако, доктор!.. Каждый день новый бинт мотал…

— Как же на тебя волк напал? — спросил Геннадий Львович.

— Сзади прыгнул… Малицу прокусил. Очень голодный был, наверно. Прямо за шею схватил. Я очень испугался, совсем помер. Очень жалко себя стало… Крови много вышло. Малица была мокрая, как оленьи копыта… Потом волка ножом достал. Хабене Марье Николаевне подарок теперь будем давать.

— Какой подарок?

— Никто в тундре такого подарка не делал. Один Яртико сделает. Яртико — большой охотник, у него глаз, как у сапсана, а шаг легкий, как гусиный пух. Яртико много будет по тундре ходить, много песцов убьет…

Он подошел и засунул руку под малицу.

— Гляди, начальник! Гляди, Захар! Вот какой подарок я хабене делаю.

Он выхватил руку из-под малицы, и вместе с ней вылетело большое серебристо-дымчатое облако и мягко легло на стол.

Голубой песец! И такой, что встречается один на многие тысячи. Густой мех переливался мягкими волнами. На спине широкой полосой темнела пушистая дымка с седыми искрами, и пышный хвост плавал в воздухе.

Хотя я не особенно разбираюсь в мехах, тут почувствовал, что такая красота не часто встречается в тундре.

У Геннадия Львовича загорелись глаза. Тонкими руками, на которых синели вены, он перебирал дымчатые ости, мял подшерсток и оглаживал легкий хвост. Подняв мех и медленно поворачивая его перед лицом, он дул на него, трубочкой вытягивая губы, прижимал его к гладко выбритой щеке.

— Это же целое богатство, Яртико, — хрипло, словно его вдруг схватили за горло, сказал Геннадий Львович. — И ты хочешь его отдать просто так, задаром?

Яртико кивнул головой, подтверждая, что именно так он и собирается сделать.

— Я ведь тоже мог тебя вылечить… Может, снова волк на тебя нападет… Хабеня не возьмет у тебя этот мех… Ты отдай его мне, Яртико.

Геннадий Львович, не выпуская из рук шкурку, торопливо выдвинул из-под кровати свой чемодан.

— А хабене вот это подаришь. — Он откинул крышку чемодана и ткнул в руки Яртико дорожный несессер из тисненой кожи с никелированным замком.

Круглая физиономия Яртико многократно отразилась в блестящих гранях стаканчиков, мыльниц, чашечек.

Соблазн был велик. От напряжения на лбу Яртико заблестели мелкие капельки пота, и он облизал пересохшие губы.

Геннадий Львович ждал, подавшись вперед, словно собака на стойке. Я видел, как вздрогнула его рука, зажавшая голубого песца.