Потом я проснулась

Речи Агера развеселили меня, однако смеялась я в одиночестве — мальчик, похоже, не на шутку обиделся и теперь сидел, насупившись. Подумав, что не стоит ссориться с единственным другом, который у меня был, я извинилась и попросила его продолжить рассказ. Помолчав несколько секунд, мой вынужденный наставник, наконец, сдался.

— Ладно. Только давай больше без богохульства, хорошо? В общем, тебе однозначно стоит стать жрицей. Тогда у тебя будет и крыша над головой, и обед — не такой, а настоящий, с виноградом и персиками.

— А если я не люблю виноград? — наивно спросила я.

— Тьфу на тебя! — снова рассердился Агер. — Я же гипотетически говорю. Не любишь виноград — будет арбуз. Или колбаса, или еще что-нибудь. Какая разница?

— Ну, хорошо, допустим, — я решила не спорить на такую дурацкую тему. — Я понимаю, что мы с тобой уже говорили об этом, но, может быть, повторим пройденный материал? Мне бы не хотелось расставаться с тобой. Мы ведь друзья, верно? Ты говорил, что мы клялись в верности друг другу на крови. Это что-то да значит, разве нет?

— Я буду помнить о тебе, отправляясь на битву, — выпятил грудь мальчик, не представляя, насколько смешно это выглядит.

— Это понятно. А можно как-нибудь сделать так, чтобы нам не пришлось расставаться?

— Что? — Агер выглядел озадаченным. — Как это? Зачем?

— Разве тебе хочется убивать и рисковать собственной жизнью? — в свою очередь, удивилась я.

— А чем я еще должен заниматься?

— Охотиться, например. Землю возделывать. Да мало ли что можно придумать!

— И отказаться от возможности разбогатеть? Ну, уж нет, благодарю. Лучше умереть как герой, чем всю жизнь горбатиться ради куска хлеба.

— А как же я?

— Не будешь делать глупости — и у тебя все сложится хорошо. Станешь старшей жрицей, а там и до избранных рукой подать. Ты как-то говорила мне, что Сол выделял тебя среди прочих. Почему бы не воспользоваться его расположением? Он мог бы продвинуть тебя, представить самому Бальтазару. О чем еще можно мечтать?

— Ну, да, заманчивая перспектива…

Я поняла, что Агеру промыли мозг так сильно, что он и мысли не допускает о свободе воли. Что ж, придется переубедить его. Во всяком случае, постараться это сделать. В тот момент я не задумывалась о том, что моя собственная система ценностей могла сильно отличаться от местных реалий, и самонадеянно полагала, что имею полное право влиять на своего нового знакомого.

— Ладно, не будем больше об этом, — я махнула рукой с деланым безразличием. — Еще вопрос, но не по теме. Что с моими родителями?

— А что с ними? — мальчик нахмурился, явно не понимая сути вопроса.

— Почему я одна? Мои мама, папа — где они?

Брови моего собеседника удивленно поползли вверх, и он даже открыл рот, чтобы в очередной раз выразить свое изумление, но передумал. Справившись с собой, он рассмеялся и покачал головой.

— Ну, подруга, ты совсем… Нет у нас родителей. И не было никогда. То есть тебя, конечно, родила женщина, но после этого сразу передала в руки жриц Иштар. Поэтому ты и готовишься стать частью этого пантеона.

— Почему мама отдала меня?

— Как это, почему? Так принято. Рождается ребенок, и его отдают. Он ведь не собственность матери, а дар богов. Во всяком случае, так ты сама мне объясняла.

— То есть никто из нас не знает своих родителей?

— Ну, почему — никто? У тех, кто возделывает землю, детей не забирают. Крестьяне должны плодиться и размножаться, в этом цель их жизни. Но не думай о них — они рождаются и умирают, как те же коровы или индюки. И после смерти они никогда не попадут в райские кущи, ведь у них нет души. Только сиюминутные потребности. В их существовании не больше смысла, чем вот в этом куске редиса.

Агер кивнул на остатки пищи и рассмеялся, довольный своей шуткой. Мне стало неприятно, но я сдержалась и попросила его продолжать.

— О чем это я… А! Все остальные должны отказываться от своих детей в пользу богов. Это почетно. Каждый из нас относится к своему пантеону, и только проклятые песчаные демоны противятся законам мироздания. Но ничего, мы заставим их принять нашу сторону.

— Так это с ними вы все это время воюете?

— Конечно, а с кем же еще?

— Мило…

Теперь мне стала понятно причина, которая могла побудить моего двойника покинуть это место. В конце концов, мне даже стало жаль ее — кому бы захотелось жить в мире без материнской любви и ласки, где к тому же еще постоянно кто-то с кем-то воюет? Мне, во всяком случае, сложно было представить такого человека. Однако это ни в коем случае не оправдывало ее, и я намеревалась вернуть свое, чего бы мне это ни стоило.

— Это понятно, — я решила вернуться к «своим баранам», как любил выражаться мой отец. — О чем меня будут спрашивать на экзамене? Что мне нужно вспомнить?

— В основном это будут богословские беседы, но тебе также необходимо будет вспомнить, о чем вы говорили с Солом. Я многого не знаю, конечно — ты часто упоминала о каких-то тайных знаниях, которые тебе передает учитель. Может быть, все это чушь, но наверняка утверждать я не могу.