Потом наступит тишина

Добрались сюда под вечер. Санитарный батальон дивизии размещался в мрачном здании из красного кирпича — наверное, школе. (Ева не знала даже, как выглядит этот городок, потому что проснулась уже во дворе, когда грузовик остановился у здания.) Раненые лежали как попало в большом зале на первом этаже с узкими и высокими окнами.

Ева вскочила с кровати, толкнула дверь и очутилась в длинном коридоре. Шум доносился с первого этажа. Она побежала по коридору, освещенному красным мигающим светом. Услышала гортанный немецкий говор, потом кто-то закричал: «Огонь! Огонь!» На мгновение воцарилась тишина, затем вокруг снова загрохотало, до нее донесся вой человека, уже не крик, а вой. Совсем рядом — наверное, на первом этаже — разорвалась граната…

Ева подбежала к широкой лестнице, ведущей вниз, и у открытого окна увидела доктора Пиотровского, который лежал навзничь на полу, левой рукой сжимая автомат. Она наклонилась над ним, почти коснувшись его лица. Доктор был мертв.

Девушка с минуту стояла перед ним на коленях, не зная, что делать. Наконец взяла автомат, медленно поднялась и начала спускаться по лестнице.

Уже светало, серый рассвет с красными отблесками проникал сквозь окна. Ева увидела перед собой широко распахнутые двери большого зала. Раненые лежали на полу, некоторые из них ползли по коридору к лестнице. Они выглядели как бесформенные белые пятна. Кричали. Она увидела парня с перевязанной головой, припавшего на колено и палившего из автомата поверх голов в сторону окон. Видела, как он нажал крючок раз, другой, потом бросил оружие на пол и замер.

Немцы уже лезли в окна, напору поддались главные двери, раненые как бы утихли, отупели, застыли там, куда сумели доползти.

Неожиданно как из-под земли в центре зала появилась женщина в белом халате, брюнетка в очках, капитан-врач. Она была безоружна. Здесь все были безоружны: и те, кто ползал на полу, и те, кто остался на койках и лавках.

Женщина-врач шла посреди зала, как во время обхода, твердой мужской походкой, осторожно минуя лежащих на полу людей. К ней подскочил человек в черном и ударил штыком в шею. Ева отчетливо увидела это на фоне окна. Она не услышала стона, он утонул в общем крике, который снова поднялся над скопищем раненых. Женщина-врач упала на пол, а Ева присела на корточки и, тщательно прицелившись, нажала на спусковой крючок автомата. Человек в черном повалился на колени рядом с врачом, прижав обе руки к животу, ткнулся головой в пол.

Ева крепко сжимала автомат. Легкое движение пальцем — и опять кто-то из гитлеровцев рухнул на пол. Пули свистели над ней, крошили стены, посыпалась известка с потолка, но она продолжала стрелять. Потом почувствовала сильный удар в грудь, второй — в живот, пальцы сами разжались, выпустили оружие, и Ева упала.

Нет, у нее ничего не болело, она была в полном сознании, только все вокруг тонуло в липком, противном тумане, и казалось, слегка раскачивался пол. На его наклонной плоскости, прямо перед своим лицом, Ева увидела высокие черные сапоги. Она не застонала, когда ее пинком сбросили на несколько ступенек вниз.

Ева слышала выстрелы и крики, но ей было уже все равно.

2

Туман над полем постепенно рассеивался. День обещал быть солнечным и теплым, на небе — ни облачка.

Бойцы скатывали шинели, закуривали.

Заблестели на солнце красные крыши Бретвельде. Позиций немцев, находившихся на расстоянии километров трех, видно не было. Царила тишина.

В семь часов на наблюдательном пункте майора Свентовца появился капитан Гольдвельд. Его «виллис» проскочил по проселочной дороге с севера и теперь стоял с работающим двигателем в поле.

— Ну, все же удалось вас разыскать, — сказал тихо Гольдвельд.

У него было серое, помятое лицо, грязный мундир. Он пожал руку Свентовцу, потом достал из кармана трубку и пососал мундштук.

— Табак кончился, — грустно сказал он и потер руками воспаленные глаза.

— Вы привезли приказы? — спросил Свентовец.

Гольдвельд кивнул.

— Черт побери, — вдруг взорвался, — как нелепо он погиб!..

— Кто?

— Командир Крыцкий. Погодите-ка, майор, сейчас расскажу. — Он пососал трубку мясистыми губами. — Так вот, вчера во второй половине дня, — начал он, — командир перебросил командный пункт в Кляйн Бретвельде. И зачем? Я говорил ему, давайте переберемся на северо-восток. Но он принял предложение начальника штаба. Когда немцы разбили батальон Тышки и правый фланг батальона Оски, два бронетранспортера и «фердинанд» прорвались в Кляйн Бретвельде. Крыцкий мобилизовал всех, кто был под рукой.

В бой пошли все офицеры штаба и сам командир. Знаете, Свентовец, как бывает, когда пожилой, грузный, не совсем здоровый человек берет в руки автомат?! Но у него были стальные нервы, никто даже не заметил, когда его первый раз ранили. Он был страшно удручен, когда разбили Тышку. Хотел отвести вас из Бретвельде, но не отважился принять на себя такое решение. Человек метался, знал, что должен предпринять, а не мог. Хотел получить «добро» Векляра, но с дивизией связи не было.