Потомок Одина

Он не ответил, схватил мыло и пару раз провернул его в руках. Около его обнажённой груди появилась мыльная пена. Его руки напоминали Хирке руки отца. Вне всяких сомнений, парень хорошо сложен. Он был большим, крупнее Римера, но Ример всё равно был сильнее. Ример держал спину прямо. Он двигался тихо и был гибким, как кошка. Парень перед ней сутулил плечи и бахвалился, как молодой бычок. Они были как день и ночь. А кто такая она сама?

Гниль!

Она – гниль, и сейчас она сидит в одной купальне с чужаком! Что, если вода может переносить гниль? У Хирки перехватило дыхание. Она перебрала все свои воспоминания в поисках чего-нибудь утешительного. Она купалась в Стридренне с другими ребятами. И отец мыл её, когда она была маленькой. Это не должно быть опасно. Не могло. Но она никогда не сидела в одной бадье с мальчиком. И оба они были голыми. В её памяти всплыла песня о девушке и гнили. О той, что в последнем куплете сказала «да» и погибла.

– Ты что же, не боишься слепых? – спросила Хирка, обдумывая способ выбраться из купальни так, чтобы он не увидел её наготы. Парень вскинул голову и снова рассмеялся. Движение его выглядело неестественно. Оно не соответствовало смеху. Казалось, ему пришлось вскинуть голову, чтобы убедить самого себя или Хирку, что он и вправду смеётся. Он сцепил руки за головой. Почему-то она подумала, что он сделал это, чтобы его руки казались ещё больше.

– Ты когда-нибудь видела слепого? – спросил он.

Хирка не ответила. Он всё равно будет прерывать её, потому что он совершенно очевидно не закончил свою речь.

– Никто не видел слепых, девочка. Сотни лет! Угадай почему?

– Хирка.

– Что?

– Меня зовут Хирка. Не девочка.

– Никто не видел их, потому что они – выдумка! Сказка из Маннфаллы, чтобы имлинги продолжали пресмыкаться! И они пресмыкаются! Они приезжают сюда из всего Среднего Има, из Норрварье, Фоггарда и Бика, чтобы стать фигурами в игре Маннфаллы. Даже имлинги изо льдов приезжают для того, чтобы пройти Ритуал! Каждый год! – Его зрачки снова сузились. – Когда Ритуал защитил от слепых хоть кого-нибудь? Скажи!

– Каждый день? – Хирка пожала плечами.

– Как это, каждый день?!

– Если целые столетия никто не видел слепых, то, возможно, Ритуал работает? – Хирка спрятала улыбку. На самом деле она не была убеждена в существовании слепых. Но до недавних пор Хирка точно так же не верила в существование детей Одина. Но вот она здесь, и она – одна из них.

Казалось, парня сейчас стошнит, но он взял себя в руки.

– Нельзя быть такой глупой, девочка. Ты говоришь, как они.

Хирка выбралась на край купальни. Она вытянулась и распрямила спину. У неё не было хвоста, но он уже знал об этом. С её тела стекала вода. Когда она поворачивалась к нему спиной, её подташнивало. Но она не торопилась. Она подошла к своим вещам, обернулась полотенцем и только после этого снова посмотрела на него.

– Почему же ты сама не поедешь, раз так боишься слепых?

Его голос утратил силу. Хирка не ответила. Она взяла одежду и открыла дверь.

– Спасибо, что позволил воспользоваться купальней, мальчик.

– Тейн.

Хирка вышла и закрыла за собой дверь.

– Я Тейн! – услышала она своенравный голос у себя за спиной.

Радуйся, что остался в живых, Тейн. Ты купался с гнилью.

Статуя божества

Горы были покрыты растительностью. Хирка повела носом и различила запахи местешипа и солнцеслёза. Она проснулась рано. Равнхов ещё спал далеко внизу, защищённый крутыми скалами, по которым не сможет забраться имлинг. Он совершенно прав, тот дикарь. В Равнхов больше никто не ходит через лес.

Он называл её «той бесхвостой», как будто заранее знал о её приходе. А что ещё ему было известно? Хирка помедлила. Возможно, ей лучше остаться на ночь здесь, наверху… Страх – старый знакомый, и к нему трудно не прислушиваться. Ей приходилось напоминать себе, что дикарь никогда не зашёл бы в купальню, если бы знал, кто она. Кроме того, её здесь хорошо приняли. Так хорошо, что отца в Шлокне наверняка терзают разные подозрения. Никто не даст, не надеясь вернуть вдвойне, всегда повторял он. Хирка больше не была в этом уверена. Она знала наверняка, что ей дали еду, тёплую ванну и постель. И это несмотря на то, что город кишит приезжими и все постоялые дворы переполнены. Неужели она обрела дом, из которого ей не придётся убегать?