Потомок Одина

Она услышала крик ворона. И ещё два. И ещё несколько. Хирка посмотрела вниз, на усадьбу хёвдинга. Она располагалась на плато над городом и представляла собой нагромождение каменных домов с балками и остроконечными соломенными крышами. Вновь раздались крики воронов, и внезапно чёрное облако вылетело из ущелья, через которое она прошла вчера вечером. Облако росло, поднимаясь над крышами. Хирка разинула рот. Вороны Равнхова. Тысячи воронов. Десятки тысяч. От них небо над ней потемнело. Зрелище, достойное богов. Грудь распирало, Хирке хотелось последовать за птицами на самый край света. Но вороны улетели на север, а она осталась стоять на земле. Настолько же бескрылая, насколько бесхвостая. В любом случае, лучше вернуться назад. Вороны наверняка уже разбудили весь город.

Она прошла немного, как вдруг заметила узкую тропинку, ведущую к расселине в горной стене. Ей следовало спуститься вниз, но искушение было слишком велико. Гора манила внутрь. Ширина проёма была такова, что Хирка могла коснуться её стен разведёнными в сторону руками, а вот высотой была в пять взрослых мужчин. Небо высоко над головой казалось голубой змейкой. Становилось всё прохладнее. После двух пологих поворотов расселина расширилась и показался зал, вырубленный в скале. Его окружали вертикальные каменные стены. Хирке показалось, что она попала в шахту, над которой виднелось небо. Зал был почти идеально круглым, диаметром шагов в пятьдесят. Вдоль стены шла тропинка. Хирка остановилась.

Посредине зала стояла статуя, которая не могла представлять никого иного, кроме божества. Хирка испугалась, что кто-нибудь её заметит, и попятилась. Всевидящий запрещал изображать божеств. Говорят, такие вещи привлекают слепых. Должно быть, это место было построено ещё до рождения всех, живущих ныне. Она пошла по тропинке вдоль стены, чтобы не смотреть на изображение бога. Законно или нет, но для кого-то это место было святыней. Хирке казалось неправильным приближаться к статуе слишком близко.

Кто-то вырезал рельефы в скале вокруг всего зала. Здесь имелись картины имлингов, которые собирали урожай, забивали скот и охотились. Была женщина, окружённая воронами. У её ног лежал мертвец. С дерева свисал мужчина. Армия имлингов, у которых… Хирка остановилась. У них не было хвостов! Она подошла поближе и провела пальцами по рельефу. Они были такими же, как она? Детьми Одина? Нет… Их пальцы были подобны когтям, глаза – пустые дыры на лицах. Слепые.

Что это? История? Сколько ей может быть лет? Она почти полностью обошла зал по кругу. Последние рельефы были более отчётливыми и не такими старыми. Мужчина с мечом в спине. На троне перед ним сидит другой мужчина. Хирка безо всяких проблем узнала ворона Совета у него на лбу. Как там Тейн назвал Совет? Предатели?

Статуя божества притягивала Хирку. Здесь никто не мог её увидеть, так что же будет, если она взглянет одним глазком? Она прошла к центру комнаты, остановилась перед скульптурой и посмотрела на женское лицо. Возраст женщины определить было трудно, хотя, возможно, время просто стёрло детали с её лица. Пышнотелая и обнажённая, она сидела верхом на двуглавом вороне. У неё были большие груди, и Хирка взглянула на свои, которые едва заполняли ладони. Казалось, ворон вот-вот разорвётся пополам, потому что каждая голова хочет улететь в свою сторону. Хирка прикоснулась руками к клювам и вздрогнула: один был холодным, другой тёплым.

Солнце. Должно быть, дело в солнце. Одна голова чаще находится в тени.

Статуя стояла в углублении, окрашенном кровью. Чем-то старым и ржавым. Чем-то настолько свежим, что до сих пор чувствовался его запах. Хирка не испытывала никакого отвращения, только зуд по всему телу. У камня есть память, говорил Ример. Хирка поймала себя на том, что скучает по Потоку. Ждёт встречи с ним. Молит о ней. Но Римера рядом не было. Потока не было. По крайней мере, для неё.

Голоса!

Хирка бросилась на землю за статуей, не успев толком подумать. Голоса доносились из расселины. Мужской и женский. Кто-то идёт сюда! Почему она спряталась? Она не сделала ничего плохого. Но подниматься уже слишком поздно. Эхо голосов исчезло, и она услышала разговор. Имлинги вошли в круглый зал.

Хирка сидела на корточках, прислонившись спиной к статуе. Оба голоса были ей знакомы. Раскатистый мужской голос невозможно не узнать. Это Эйрик. А второй…

Рамойя?! Что Рамойя делает в Равнхове?

– В этом нет сомнений, Рамойя. Он избрал свой путь. Теперь он убивает для тех, кого, как ты думала, он сумеет изменить. Кто должен был предвидеть это, если не ты? – Эрик говорил громко, но его слова прозвучали не как осуждение, а как утешение.

– Предвидеть, а не надеяться на изменения? – раздался горестный голос Рамойи.