Потомок Одина

Хирка улыбнулась и повернулась обратно к прилавку. Женщина с усами бросила третью куриную тушку на прилавок рядом с двумя другими. Она огляделась по сторонам, словно хотела удостовериться, что её никто не слышал, и связала кур. Хирка довольно улыбнулась и положила на прилавок серебряную монету. Затем забросила тушки на плечо и подошла к Линдри, который ждал её у следующей лавки.

Он потрепал её волосы морщинистой рукой.

– Ты быстро учишься, Рыжая.

– Всегда.

Линдри взял у неё куриные тушки и забросил их на согнутую спину, хотя сам был почти таким же худым, как и Хирка. Только немного выше неё ростом.

– Нет границ тому, что они позволяют себе во время Ритуала. Цены за ночь вырастают в два раза! Что они думают, имлинги глупеют только от того, что их становится больше?

– Так и есть. Имлинги глупеют от того, что их становится больше, – ответила Хирка.

Линдри рассмеялся. Зубы на его нижней челюсти выступали вперёд и были кривыми, как вершины Пика Волка.

– А ты неплоха, Рыжая. Неплоха.

Хирка улыбнулась. Она понравилась Линдри с первого взгляда, когда три дня назад вошла в его чайную в поисках места, где можно остановиться в переполненном городе. Он отказал ей ещё до того, как она открыла рот. Здесь нет ни работы, ни комнаты внаём.

Был вечер её первого дня в Маннфалле. Ноги болели после беготни вверх и вниз по улицам в поисках места для ночлега, но во время Ритуала найти его было невозможно. Голодная и уставшая, она услышала пересвист ветра из переулка у самой реки. Игривое приглашение, летавшее между домами. Девушка пошла на звук и оказалась у Линдри. Он был хозяином чайного дома, при виде которого отец расплакался бы. Стены заведения были заставлены ящиками с чаем. У каждого сорта имелось своё место. Даже прилавок был собран из ящиков. Посетители сидели за низкими столами на табуретках, обитых серой овечьей кожей, и пили из чашек без ручек, похожих на пиалу Рамойи. Хирке очень захотелось остаться здесь.

Линдри скоро должно было исполниться семьдесят зим, и она обратила внимание, что он часто потирает запястья и локти. Из-за этого движения его становились медленными, и ему было непросто взбираться к верхним ящикам за товарами, которые хотели купить посетители. И Хирка бросилась обслуживать покупателей, одновременно ведя переговоры о ночлеге.

– Девочка, для сна у меня нет даже табуретки!

– А мне не нужна табуретка, мне нужна кровать. Тебе, кажется, тоже.

– Что ты хочешь сказать?

Хирка вытирала прилавок тряпкой, из-за чего тот становился ещё грязнее.

– Суставы болят?

– А тебе какое дело?

– У меня есть бальзам с корнем илира. Он снимает боль. А я помогала разрабатывать ноющие суставы с тех пор, как начала ходить.

– Ты что, врач?! Ты ребёнок! Ты уже прошла Ритуал?

– Да. Через несколько дней пройду.

Линдри недоверчиво смотрел на неё, потирая запястье. Хирка нанесла завершающий удар:

– Там, откуда я родом, не имеет значения возраст имлинга, значение имеет только то, что он умеет. Я бы с удовольствием помогла тебе, но тогда тебе пришлось бы лечь. А для этого здесь нет места, как я слышала…

На какой-то миг она испугалась, что Линдри вышвырнет её вон. Он вытянул шею, как будто не верил, что с ним разговаривают так нагло, а потом рассмеялся. Тягучим свистящим смехом.

– Ты мне нравишься, Рыжая.

В тот вечер Линдри получил бальзам для своих суставов и спал, по его собственным словам, лучше, чем в последние пять лет. А ей самой он разрешил переночевать в комнате внучки. Она была старше Хирки, но совсем беспомощной и не слишком разговорчивой. Линдри сказал, он рад, что внучка редко его навещает, потому что всё, к чему она прикасалась, превращалось в проблему. Хирку он использовал, насколько у неё хватало сил, а их хватало на многое. По вечерам она засыпала от сладкой усталости, и её начали посещать мысли о собственном чайном доме. У неё будут спальные места, и имлинги смогут приезжать и оставаться на много дней. Они будут хорошо есть, хорошо спать и лечиться, если надо.

Но потом она вспомнила, кто она. Потомок Одина в Маннфалле, и до Ритуала оставалась всего пара дней. Какой прок в мечтах, если она даже не знала, будет ли жива к следующему полнолунию?

– Ты идёшь?

Линдри вернул её в настоящее. Она сама не заметила, как остановилась. Хирка подняла глаза и посмотрела на красный купол. Он был близко. Его опоясывали высокие окна, которые начинались сразу под изгибом крыши. Во все окна были вставлены цветные стёкла с рисунками, которые отсюда Хирка не могла разобрать. За окнами заседал Совет. И если слышанное ею было правдой, то Всевидящий сидит в высокой башне где-то за куполом, ближе к Блиндболу. Возможно, он прямо сейчас видит её? Говорят же, что он видит всё. Волосы на руках у Хирки зашевелились.

– Я не привыкла к такому множеству народа, – извиняющимся тоном произнесла она. – Здесь не протолкнуться.

– Можешь не рассказывать мне, Рыжая! Береги свои деньги. Давай пойдём другим путём.